Грация Деледда - Свирель в лесу

В четверг на масленицу толпа, собравшаяся на площади поглазеть, как скачут на лошадях ряженые, увидела незнакомый желто-зеленый экипаж. Из экипажа вышел бывший претор, ныне королевский прокурор. За эти десять лет он изменился к лучшему: среднего роста, коренастый, с круглым лицом и пышными рыжеватыми усами, он был очень представителен.

Он направился прямо к невесте. Со времени их разлуки девушка нисколько не изменилась. Все такая же худенькая, в темной, наглухо застегнутой кофточке, с такой же толстой черной косой, короной лежавшей на маленькой голове. Лишь глаза стали другими: потускнели и затуманились, словно подернулись дымкой.

Жених поцеловал ее, ощутив на губах приятный за­пах бергамотовой воды. Кормилица исподтишка наблюдала за ним.

Свадьбу сыграли в воскресенье утром в открытой ради такого случая часовне. В понедельник днем супругов оставили в покое: визиты друзей и родственников закончились. Муж решил воспользоваться этим, чтобы немного прогуляться, и вышел на дорогу. Он был молчалив и задумчив и все еще выглядел вдовцом, но в глубине души был доволен.

«Правда, из Мануэлины никогда не выйдет блестящей светской дамы, — думал он, — она нескладная и смешная. А кроме того, за эти годы в ее облике появилось что-то странное: на глазах у нее словно черная пелена. Но зато она будет хорошей матерью детям, а это самое главное».

Когда он вернулся с прогулки, ворота оказались на запоре. Он постучал, но никто ему не открыл. Тогда он решил пройти через часовенку, но дверцы оказались запертыми со двора. Он уже собирался вернуться назад, как вдруг во дворе ему послышался голос жены.

— Мануэлина, открой!

Мануэлина сидела на ступеньках часовни. Она быстро встала и отперла дверцу. Потом, пошатываясь, по­пятилась назад, сжимая что-то в кулаке. Глаза ее блестели странным блеском. Муж подумал, что это лихорадка либо безумие. О, он очень хорошо знал такие глаза! Сколько таких глаз он видел со своего высокого места судьи, хранителя общественных устоев.

— Мануэлина, да что с тобой?

Он попытался взять ее за руку, но она инстинктивно прикрыла рот ладонью. Тогда он приблизился к ней и почувствовал запах вина. Ужасная истина внезапно открылась ему. И в то время как женщина пятилась назад, роняя из рук камешки, которыми она забавлялась, он испытал то же, что чувствовала она в тот далекий день, когда получила его письмо с отказом. Ему казалось, будто он катится со скалы прямо в пропасть и вдребезги разбивается там об острые камни...

СБОРНИК

Сказка

(Перевод Р. Миллер-Будницкой)

В старинном замке, в нише огромного окна, сидела маленькая принцесса и, глядя на тучи, собирающиеся над морем, думала, зачем она живет.

Маленькой принцессе только недавно исполнилось двадцать лет, но временами она казалась то старше, то моложе: в ее черных как смоль волосах уже мелькали кое-где серебряные нити, а свежее личико было матово-бледным, как слоновая кость. Отец и братья принцессы погибли на войне, а жених, испанский принц, покинул ее, потому что доставшаяся ей в наследство королевская казна оказалась беднее, чем он рассчитывал. Вот поэтому-то принцесса, уединившись в замке на берегу моря, спрашивала себя, зачем она живет.

Она уже больше не страдала, но порой сожалела о былых страданиях, сожалела о том времени, когда в ее душе с шумом и грохотом урагана, с ослепительными вспышками молний неистовствовала скорбь. И в этом вихре чувств ее гордость металась, рыча, как связанный лев, и пыталась задушить эту скорбь и не раз побеждала ее.

Ну, а потом пришел непрошеный добрый лекарь-время и по кусочкам вынул из груди принцессы разбитое сердце. И в душе ее стало тихо и пусто, и она горько оплакивала те минуты, когда у нее было хотя бы ее страдание. А теперь дни проходили один за другим без радости и без горестей и казались ужасно длинными, хотя стояла зима.

Зима выдалась теплая, согретая дыханием моря. В лесу, расстилавшемся у подножия замка, дубы все еще хранили золотую осеннюю листву, а когда налетал ветер и раздвигал ветви деревьев, между стволами виднелась зеленая трава, она слабо поблескивала и была похожа на морскую гладь. А по вечерам небо над замком становилось таким прозрачным, что принцессе, сидевшей у закрытого окна, казалось, что она видит сквозь витражи, как движутся звездные хороводы.

Но в тот вечер над лесом и над морем плыли облака. Это были уже весенние облака, лиловые, розовые и палевые, чуть обрызганные лазурью. И когда принцесса, глядя в окно, уже в который раз спросила себя, зачем она живет, то впервые за много месяцев почувствовала, что ей хочется плакать. Плакать? О чем, о ком? Слезы повисли у нее на ресницах, словно капли росы на паутинке. Но вот одна упала ей на грудь, другая капнула на колени, а потом они полились ручьем, и принцесса поняла, что плачет от жалости к самой себе.