Петер Штамм - Не сегодня — завтра

В кемпинге Дельфина научилась плавать и кататься на доске, в кемпинге же впервые влюбилась. История ее первой любви закончилась вместе с летом.

— По ночам мы встречались в дюнах. У него не хватало опыта, я тоже мало соображала. На самом деле все было ужасно: кругом один песок и еще этот страх, что нас увидят. Потом все изменилось. У всех появились свои друзья и подружки, и мы перестали общаться. Один год я вообще не ездила туда. Мы с подружкой прокатились автостопом по Европе. Но потом я снова приезжала каждое лето. Иногда только на несколько дней. Старые друзья и сейчас там встречаются. Некоторые сами стали жандармами, женились и завели детей, которые играют вместе. Вот так.

Она спросила Андреаса, когда он впервые влюбился. Андреас ответил, что это было давно, он почти не помнит.

— А куда мы вообще едем? — спросила Дельфина, когда они проехали Базель.

— В мою родную деревню, — ответил Андреас. — Приедем через два часа.

— А что там делать? Хоть есть на что посмотреть?

Андреас пожал плечами. Сказал, что там красиво.

Чем ближе они подъезжали к деревне, тем меньше он был уверен, что ему стоило ехать, да еще брать с собой Дельфину. Он сам пока не знал, чего хочет. Навестить брата, сходить на могилу родителей, быть может, увидеться с Фабьен. А потом? После продажи квартиры у него хватит денег, чтобы прожить год-два. Но хотел ли он действительно вернуться в деревню? Он подумал о рыбах, которые возвращаются к родным местам, чтобы умереть. Или чтобы отнереститься? Или и то и другое? Он уже не помнил.

А что, если Дельфина вправду забеременеет? Андреас никогда особенно не предохранялся. Долгое время он думал, что бесплоден, пока Надя однажды не призналась, что забеременела от него и сделала аборт. Она сказала это своим безразличным тоном, который исчезал у нее, лишь когда речь заходила о политике или бывшем муже. Казалось, она даже не подумала о том, чтобы предложить Андреасу сохранить ребенка, и в глубине души Андреас был рад, что она избавила его от необходимости принимать решение. Если память не изменяла ему, Надя говорила не о ребенке, а о своем положении. Тогда его сильно расстроило не то, что ребенок никогда не появится на свет, а то, с какой легкостью он сам принял новость. Он уже давно не верил, что его жизнь когда-нибудь поменяется. Однажды, давным-давно, он выбрал путь и пошел по нему, и возвращаться было некуда. Даже сейчас, когда он от всего отказался, ему представлялось, что есть лишь один-единственный верный путь. То чувство свободы, которое было у него в молодости, исчезло. Казалось, теперь все уже решено. И даже ребенок не в силах что-либо поменять. Ему следовало думать о том, что сказал врач: нет никакого смысла говорить о шансах. Есть только или — или. Люди рождаются и умирают. Либо это происходит, либо нет. По сути дела, никакой разницы.

Он взглянул на Дельфину, которая молча сидела рядом, закрыв глаза. Ему стало интересно, о чем она думает, что видит во сне. Что снилось ему в ее возрасте? Он подсчитал. Тогда он уже год жил в Париже.

Андреас свернул с шоссе раньше, чем нужно, и они поехали по проселочной дороге мимо небольших крестьянских деревушек из нескольких дворов, ресторанчика и иногда церкви. Дорога шла все время прямо по широкой долине. Лишь изредка навстречу им попадались машины, а один раз проехал парень на тракторе с прицепленной косилкой. Слева и справа от дороги были поля и луга с яблоневыми садами. Стояла послеполуденная жара. Андреас хорошо помнил эти почти праздничные часы, когда опускалась жара и воздух становился таким же неподвижным, как земля. Все погружалось в светлое марево, и тени расплывались. Даже в лесах все замирало, и малейший хруст был похож на потрескивание огня.

Они переехали через мелкую речушку. Русло ее давно спрямили, поэтому по долине она текла ровно. Андреас остановился у старого крытого деревянного моста.

— Что случилось? — спросила Дельфина.

— Хочу ноги размять, — ответил Андреас.

Когда он был маленьким, проселочная дорога проходила по этому мосту, сказал он. Теперь по нему никто не ездит. Они подошли к мосту. Дельфина взяла Андреаса за руку, но через несколько шагов отпустила ее.

С другой стороны были поросший лесом обрыв и заброшенная гостиница, бывшее здание таможни. Когда проезд по мосту закрыли, здесь обосновался небольшой цирк. Построили сараи и клетки для зверей. У дороги стояли полуразвалившийся фургон и заржавевшие тумбы для номеров с хищниками. Похоже, здесь никого не было, лишь из большой клетки на краю леса раздавались крики экзотических птиц. В тени деревьев росла крапива.