Ал Коперник: Я не хочу быть личностью!

Делал, пока меня не остановил милиционер.

— Документ предъяви, — сказал он мне.

— Какой? — решил уточнить я.

— Паспорт, — согласился уточнить он.

— Мой? — продолжил уточнять я.

— Твой, — закончил уточнять он. Большей информации не требовалось. Змея нырнула в карман куртки, заглотила паспорт и отрыгнула его в пасть другой змеи. Страж закона растворил полученный ценный груз в кислоте своих глаз и поинтересовался:

— Чего здесь делаешь?

— Иду, — ответил я. — К специалисту по экзекуции личности.

— О блин, — пробурчал милиционер. — Когда же вы все поймете!

— Чего поймем? — не понял я. — Кто — мы?

— Вы. Ты, ты, ты и ты, — начал он тыкать в меня пальцем. С каждым тычком его палец становился все ближе к моему носу. — А еще — ты, ты и ты. Вы никакие не личности! Вы — серость, ничтожества, как же вы можете быть личностями? Невозможно сделать не личностью того, кто и так не личность… Ладно, свободен.

Змеи вновь обменялись грузом. Милиционер уставился на другую сторону дороги, выискивая, кого бы еще назвать не личностью. А мне было немного обидно, но я молчал, только мысленно сказал ему: «Я — личность!». Он, так же в моих мыслях, смерил меня мысленного своим издевательским взглядом и сообщил: «Нет». «Ну и ладно, — подумал я. Подумал так, что даже мысленный собеседник не услышал, что я подумал. — Черт с тобой». И пошел дальше. Светофор на перекрестке специально к моему приходу подогнал красный свет. Я остановился и достал сигарету.

— Курить вредно, — сообщила весьма миловидная девица, остановившаяся за левым моим плечом. Я знал, что она миловидная еще до того, как обернулся.

— Это почему же? — поинтересовался я. Она улыбнулась.

— Потому, — ответила она, — что я не курю. Потому и не курю, что вредно.

— А я курю, — решил я поспорить с ней. — Потому и не вредно.

— Мне кажется, что так мы ни к чему не придем, — сказала девица и кокетливо хихикнула. — У меня есть более веские аргументы в пользу моей позиции.

Она схватилась обеими руками за маечку у шеи и одним движением порвала ее, освобождая из-под покрова ткани неплохую такую грудь.

Дальше мысль не пошла. Страж закона по-прежнему стоял ко мне спиной, и я отвернулся от него. Дойдя до перекрестка, я закурил, дожидаясь зеленого света. Я успел выкурить полсигареты, пока он, наконец, дал мне возможность перейти дорогу. Машины провожали меня взглядами, а я не обращал на них внимания, будто бы их не существовало. Наверное, им было обидно, и, уже перейдя, я обернулся и сказал им:

— Всем привет! — пусть знают, что я не зазнался. Что я их еще узнаю. А они, похоже, зазнались, и, увидев, что я обратил на них внимание, тут же демонстративно отвернулись от меня. Я хмыкнул про себя, и подумал про себя же: «Смешной какой».

Идти надо было еще долго, и время уже не позволяло продолжать путь пешком. «Надо сесть на автобус, — подумал я. — Или хотя бы в автобус». Я бы не подумал именно так, но уж больно удобно объект моих мыслей остановился прямо там, где я стоял. Ну, то есть, не совсем там же, но очень близко. И открыл двери.

— Спасибо, — сказал я водителю, забираясь по лестнице.

— Да не за что, — ответил водитель. — Я всегда подбираю голосующих.

Ах, да, точно, я же голосовал. Я пробрался поглубже в салон и нашел свободное место. Почему-то захотелось сесть. Но я решил держать себя в руках, благо, они еще не устали.

— Свежие билетики берем, берем свежие билетики, — прошла между рядами тетка с огромной сумкой на животе.

— О! — встрепенулся мужик, сидевший на присмотренном мной свободном месте. Он проснулся, и, похоже, был этому очень рад. — Дайте мне пару свежих!

Тетка засунула обе руки в сумку, позвенела там чем-то; похоже, того, что надо, нашарить она не смогла и засунула в сумку голову. Вернувшись и выключив фонарик, она протянула мужику два предмета, завернутых в белую бумагу, и повернулась ко мне.

— Чего стоим? Вам сходить на следующей станции!

— Да? — удивился я. — Почему станции?

— Молодой человек, — терпеливо сказала тетка. — Вам сходить на следующей станции. Пожалуйте к выходу.

— Хорошо, — решил я на всякий случай поверить ей. И пошел к выходу.

Выйдя в тамбур, я прислонился к двери. Надпись «не прислоняться» на ней была стерта до состояния «слон», и поэтому слушаться ее смысла не было: слона поблизости не наблюдалось. Голова опять начала болеть. Я извлек из недр одежды бутылку и сделал пару глотков. Немного полегчало. Сделал еще пару.

Недавняя тетка с сумкой вышла в тамбур за мной и спросила: