Филипп Робинсон - Маска свирепого мандарина

Код ломал голову над тем, как помочь Высшей Сущности появиться на свет. Он бормотал исцеляющие заклинания, гладил Объект по обтянутому блестящей кожей, обманчиво-крепкому черепу, хлопал по плечу. Вдохновленный зрелищем девицы из дома напротив, даже продекламировал ему вполголоса несколько эротических строф:

Лицо подопытного исказилось, так что он стал похож на умирающего (в этот высший момент своей жизни он снова выглядел почти по-человечески), разум которого спешит вырваться наружу, пока врата не закрылись навеки. По младенчески-невинной, чистой розовой макушке струился пот. Глаза разошлись в разные стороны — один смотрел на окно, другой — на Посвятителя. Зашевелились губы, ожил рот — даже его парализованная половина! Существо явно пыталось что-то произнести.

"Да, да! — ликующе вскричал Код — Старайся! Старайся изо всех сил!"

Наконец ему это удалось. Раздалось хриплое карканье, потом нечленораздельное бормотание, однако чуткое ухо Посвятителя сразу уловило истинный смысл услышанного.

"Соса мой? — проскрипело существо. — Мнябута мафына пиехава…"

Охваченный почти истерическим восторгом, Код вслух расшифровал:

"Что со мной? Меня будто машина переехала!" Продолжай, удивительный, дорогой мой человек, продолжай, продолжай! Что еще ты хочешь мне сказать?"

Мозг Объекта сейчас уподобился штабу полностью уничтоженной армии. Представим себе высших военных чинов, наконец-то сообразивших, каковы истинные масштабы катастрофы, оглядевших настоящее, а не нарисованное поле сражения, от которого их совсем недавно отделяло множество аванпостов и пулеметных гнезд, и впервые осознавших, что от целого войска остались лишь они, сидящие как в ловушке в последнем очаге сопротивления — окруженном здании ставки. Единственный сохранившийся участок рассудка, словно штабной офицер, в миг запоздалого озарения окинул мысленным взором все сметенные оборонительные рубежи и погибшие дивизии, и в первый — одновременно, последний, — раз правильно оценил ситуацию. Затем сразу же отправил гонца с мольбой о помощи — просьбой объяснить, что произошло.

Объект выдавил из себя целую фразу — главный вопрос, возможно не только нынешнего сражения, но самой жизни, весь свой век воюющей с законами человеческого существования. Каким-то непостижимым образом, каждое слово выговаривалось четко, без малейших искажений.

"Зачем ты это сделал со мной? — спросил Роджерс. — Зачем? Зачем?"

Потом, таким же невероятным усилием воли обуздав непослушное тело, Роджерс — а может все-таки Высшая Сущность? — затих, молча ожидая ответа.

Но напрасно.

Опьяняющая радость триумфа покинула Кода.

Нахмурясь, он перебрал в уме варианты ответа. Все они почему-то казались сейчас несостоятельными. Итоговый вопрос остался открытым.

Он покачал головой, печально улыбнулся и похлопал Объекта по плечу. Бросил взгляд в окно. Там, за черным покрывалом ночи, ему привиделись "терпеливые, бессонные анахореты".

Возможно, они все об этом знают. Они знают все… все…

Время пришло.

Он подумал. Принял решение, продиктованное гуманностью. Наклонился к столу, взял ручку. Провел черту под последней записью в журнале и вывел внизу одно слово:

"Terminus".

Подошел к платяному шкафу, извлек оттуда "Костюм" — одежду, предназначенную для выполнения заключительной процедуры, и облачился в нее: черные кожаные сапоги для верховой езды, черную кожаную куртку, длинные черные кожаные перчатки. Скрыл лицо под черной бархатной маской. Повернулся и оглядел Объект. Предчувствуя грядущее окончательное и бесповоротное Посвящение, существо извивалось и судорожно подергивалось. От волнения и страха лицо его побагровело. Из слюнявых, безвольно обвисших губ вырывались звуки, напоминающие щенячье поскуливание.

Код поднял руку, будто медсестра, успокаивающая испуганного пациента перед тем, как ему дадут наркоз.

Благословил его, осенив крестным знамением.