Сергей Алексеев - Хозяин болота

— Дорога теперь одна — в загс, — рассмеялся Кулешов. — Я уже был там, договорился… Нам не по семнадцать, что нас месяц испытывать? Верно же?

— Да-да… — проронила она. — Зачем испытывать судьбу?

— Тогда — вперед! Слышишь, Ира, — он снова засмеялся. — Женщина в загсе меня уморила. Вези, говорит, свою невесту скорее, а то пока ездишь туда-сюда — она передумает или другого найдет. Нынче, говорит, время такое… Но я-то понял! У них в загсе, видно, план горит…

— Я передумала, — сказала Ирина и, заметив, что испачкала Кулешову пиджак, торопливо достала флакон со скипидаром и принялась оттирать краску.

— Что — передумала? — не понял Кулешов.

— Ехать в загс, и вообще…

— Долго ты думала?

— Ас первого дня, как познакомились, — сказала Ирина. — Помнишь, когда ты встретил меня на болоте? Вот с тех пор я думала — пойти, не пойти?.. С утра мне хочется замуж, а к вечеру — нет. Скучно это — замуж… Одной мне лучше.

Кулешов заложил руки за спину, прошел перед Ириной взад-вперед. В это время из-за леса вновь вывернулись журавли, покачались над головами нестройным клином и уплыли в сторону болота.

— Вот что, Ирина, — отрывисто произнес Кулешов. — Я давно хочу спросить: откуда в тебе эти… ну… интеллигентские штучки? Утром хочу, вечером — не хочу? У тебя здоровый крестьянский корень! Отец у тебя — дитя природы!.. Кончай эти инфантильные ужимки! Я понимаю, ты человек творческий, но прежде всего ты — женщина.

— Да, я совсем недавно почувствовала себя женщиной, — улыбнулась она. — Вернее, даже бабой. Простой бабой, без всяких ужимок, с крепким, крестьянским корнем.

— В таком случае я тебя не понимаю. — Кулешов грохнул кулаком по капоту машины. — Совсем не понимаю!

— Потому что не любишь. Тебе на болоте одиноко было, а тут, тут я подвернулась…

— Люблю… Я тебе уже говорил… У меня никогда дело до загса не доходило… А тут я сам…

— Какие жертвы во имя любви! — рассмеялась Ирина и, отвернувшись, добавила: — Жертвы… А ты можешь еще что-нибудь сделать, кроме загса? Или нынешним мужчинам от любви ничего больше в голову не приходит?

— Ты мне скажи что — я все сделаю! — ухватился Кулешов. — Если хочешь, уйду даже с этого проклятого болота.

— Зачем же? Оставайся, — проронила Ирина. — Ты слыхал, в Алейке года два назад была одна история… Жила тут парочка — Валентин и Валентина.

— Слыхал… Провинциальный анекдот.

— Да, но у них была любовь. Представляешь, он облил ее ацетоном и поджег. А потом нес на руках и целовал… Вот ты бы так смог? Ну, облить меня соляркой, сделать из меня факел?..

— Все это какая-то патология, — отмахнулся Кулешов.

— Патология, — согласилась Ирина. — Но в ней что-то есть. По крайней мере, страсть.

— А если у нас будет ребенок? — спросил он и притянул Ирину к себе.

— Боже мой! — засмеялась Ирина. — Неужели от тебя можно забеременеть и родить ребенка?

— Что ты хочешь сказать?..

— Прощай, — сказала Ирина и взвалила этюдник на плечо. — Живи спокойно, с чистой совестью.

— Не понимаю, что случилось? — забормотал Кулешов, хватая ее за руки и заслоняя путь. — Что ты делаешь, опомнись?!

И опять над их головами прошелестели упругие крылья: молодые журавли теперь не выбивались из строя, и лишь от напряжения и усердия по-детски раскрывали клювы…

— Скажи, что ты хочешь? — не отступал Кулешов. — Я все сделаю!

— Замуж, — сказала Ирина. — Нормальное желание каждой женщины. Иначе скоро вымрем.

Кулешов простонал и со всей силы пнул автомобильный баллон. Затем снова сел на бампер и опустил голову. Он тоже хотел жениться. Возраст поджимал, подкатывало чувство одиночества, угнетала неустроенность жизни, однако он не верил, что люди могут вымереть. Люди на земле, знал он, размножаются в любых условиях и с невероятной быстротой.

Рано в этом году журавли бросили свои гнезда, ох рано! Спугнули, значит, их тракторами, потревожили. Будет теперь журавлиная семья скитаться по болоту, как бездомная. Птенцы-то не подросли как следует, не окрепли. Не будет спасенья от камышовых котов, передавят поодиночке. А когда еще журавлята на крыло поднимутся?.. В других, дальних гнездах, может, еще и живут, все таки не так шум да гром тракторный слышно. Проверить бы сходить…

Запоздал Никита Иваныч со своим письмом! И трактора не смог остановить. Не хватило чего-то, смелости, что ли. Сразил его Кулешов: болото государственное, дело государственное, а ты — самозванец!.. Под гусеницы надо было лечь. И Пухова положить… А Пухов-то говорит, Сталинград защищал, с танками дрался!.. Ищи теперь журавлей по болоту. Пропадут начисто. Это же не галки, не утки, чтобы по десятку птенцов выводить. Сколько видел Никита Иваныч — больше пары ребятишек черные журавли не заводят. Интеллигентная птица, с большой семьей возиться не желает, да и с великой оравой нынче на Алейском болоте не проживешь.