Николай Дежнёв - Асцендент Картавина

Рассуждая так, я чувствовал себя искусствоведом, этаким добрым малым, способным разглядеть в человеке все лучшее, особенно если этот человек женщина. Изольда, между тем, все медлила. Наконец, решившись, раздавила в пепельнице сигарету и вытряхнула из пачки свежую. Я поспешил поднести к ней спичку.

— Видите ли, Стэнли, мы с Михаилом Михайловичем, — она упорно продолжала называть мужа полным именем, — мы ведем довольно замкнутый образ жизни. У нас весьма ограниченный круг знакомых, уже не говоря о друзьях. Поэтому сложившаяся ситуация для меня особенно болезненна. Человеку доверяешь, делишься с ним самым сокровенным, а оказывается… — она вытащила из кармашка платочек и поднесла его к увлажнившимся глазам. — И дело здесь не в том, что он обидел меня, как женщину, а в его разрушительной природе! — словно не в силах сдерживать нахлынувшие переживания, Изольда Анатольевна в запале опорожнила стоявшую перед ней стопку. Скривилась, потянулась за яблоком. — По большому счете, такие люди должны быть изолированы от общества…

Я смотрел на нее в полной растерянности, не понимая, какая роль в разыгравшейся в ее жизни трагедии отводится мне. Утешителя?.. Странновато как-то, мы совершенно не знакомы!

Как если бы разделяя мое недоумение, тонко подведенные брови женщины поползли вверх.

— Вас, я вижу, удивляет моя откровенность… — сделала она слабую попытку улыбнуться. — Это и понятно, сопереживать чужому горю способен далеко не каждый, но мне кажется вы!.. — Изольда опустила глаза. Продолжала, словно принуждая себя к этому: — Встречаясь с вами на улице, я всегда отмечала про себя ваше открытое лицо и заинтересованный взгляд. Не поймите меня неправильно, но за напускной холодностью я пыталась скрыть симпатию, чтобы не дать повода возникнуть неоправданным пока еще надеждам…

Моя бедная голова шла кругом. После всего услышанного не понять ее неправильно было трудно, а хоть что-нибудь понять — невозможно. Не дать повода надеждам?.. Чьим надеждам?.. Моим?.. Но даже здороваться с Изольдой я и то перестал! Чтобы хоть как-то скрыть охватившую меня оторопь я вытряхнул из пачки сигарету.

Не знаю, как отразилась на моей вытянувшейся физиономии испытываемая мною растерянность, только Изольда резко сменила тему и вернулась к своему обидчику.

— Вы можете спросить, в чем же подлость? — посмотрела она мне в глаза. — Вы имеете на это право! Подлость в том, что человек этот сеет вокруг себя зло! К чему бы он ни прикоснулся, все становится грязным и липким, теряет первоначальную чистоту. Лучшие человеческие побуждения он извращает до неузнаваемости, лучшие чувства топчет сапогами, и что печально, остановить его нет возможности! Вы меня понимаете?..

Если я что-то и понимал, то лишь то, что не понимаю ни черта. Нормальная вроде бы баба, видно, что у нее болит душа, но отчего болит неясно, как неизвестно почему в лекари она выбрала меня.

— Видите ли… — начал я нерешительно, еще не зная что скажу, но Изольда меня тут же прервала.

— Вижу! Только в том-то и беда, что ничего больше я вам сказать не могу! Почему — сейчас узнаете…

Запустив руку в карман юбки, Изольда вытащила из него нечто, что поспешила зажать в кулачок. Я смотрел на нее, не зная чего дальше ждать. Женщина интригующе молчала.

— Если я слишком много вам скажу, — произнесла она наконец, не спуская с меня прищуренных глаз, — это может на вас повлиять!

Моя сжимавшая стопку рука дрогнула и водка пролилась на джинсы. Но выпить надо было обязательно. Утерев губы ладонью, я поинтересовался:

— В каком смысле?

— В самом прямом! — голос ее, ставший было обволакивающим, обрел прежнюю твердость. — Я хочу просить вас составить для этого человека гороскоп…

Ну вот, все и разъяснилось, а я-то, грешным делом, себе навоображал! Раскатал губешки, хотя оснований для этого никаких не было. Грабовичи, со слов старика, знают, чем я подрабатываю, понадобились им услуги астролога, они и обратились. Но настроение мое резко ухудшилось. И Изольда показалась не слишком привлекательной, и поздно уже было разговоры разговаривать, у меня и без нее дел лопатой не перекидать.

Повисшую, между тем, в воздухе фразу она закончила:

— …гороскоп смерти!

И посмотрела на меня испытующе. Не знаю почему, но сердце мое сжалось от дурного предчувствия. В следующее мгновение все прошло, но тревога осталась. В глазах женщины я читал решимость, они уже ничем не напоминали сушеную воблу.

— Такой ведь существует?