Ричард Хьюз - В опасности

Поэтому на парусном флоте человек приобретает такой опыт добродетели, который после, на пароходе, может стать решающим при спасении сотни жизней и миллионного имущества.

Будь это парусное судно, размышлял капитан Эдвардес, что-то можно было бы предпринять. Поставить временные мачты, поднять временные паруса, чтобы не свариться в этом адском вареве. Но что ты сделаешь на пароходе?

Он вспомнил одно из своих ранних плаваний на 150-тонной шхуне, приписанной к Портмадоку. В Северном море у них снесло мачты, а сами они забрались внутрь и качались беспомощно, как теперь на "Архимеде". Они везли домой груз леса; трюмы были набиты доверху, и на палубе лежали штабеля, пока шторм не отдраил палубу, как медную дверную ручку. А потом шхуна опрокинулась и снова встала прямо — через другой борт. Я знаю, это кажется невероятным, но так оно и было. В доказательство остались прожженные места на потолке каюты — там, где на него упали угли из печки! (Если бы опрокинулся "Архимед", он не встал бы на киль до Судного дня.)

Как только шторм утих, капитан и команда вылезли наружу — как голова и ноги осмелевшей черепахи. Мачт они лишились; зато в трюме было сколько угодно леса, из него соорудили короткие мачты и вставили их в помпы. Идти против ветра с этим самодельным вооружением шхуна не могла, но они без особых затруднений дошли до порта по ветру. Тогда к ним спасателей никто не посылал.

Затем капитан Эдвардес вспомнил свой первый рейс на пароходе. Стоя на вахте, он увидел, что идет шквал. На парусном судне дел у вахтенного было бы невпроворот, но на пароходе что ты делаешь, когда видишь шквал? Ничего только идешь в рулевую рубку прятаться от дождя.

Это палка о двух концах. Рыцарь, закованный в броню, может смеяться над пращами и камнями пехотинцев. Но если упал с лошади, тогда все: он даже на ноги не встанет без посторонней помощи. На пароходе можно смеяться над шквалами и противными ветрами. Но случись серьезная неприятность — тут уже не до смеха.

И все-таки что-то можно было сделать. У Эдвардеса даже мелькнула безумная мысль соорудить парус и идти под парусом. Привязать тенты к уцелевшим грузовым стрелам. Но все тенты порезаны: ими закрыли люки. Опять же, как повернуть чертов руль без пара? А без руля куда поплывешь под парусом?

Можно захватить голову руля талями, и тогда все вместе они, пожалуй, сумеют стронуть руль. Но какое же это управление? Минут десять уйдет, пока повернешь руль на несколько градусов. И все же можно попробовать… по крайней мере, под парусом не так будет качать…

Тут он опять вспомнил, что тенты порезаны — паруса сделать не из чего.

Если они пойдут когда-нибудь своим ходом, то под парами и никак иначе. А мазут отказывается гореть.

"Архимед" в конце концов — пароход, он полностью зависит от пара. Его нельзя вернуть в век паруса — с пользой. Если уж что-то придумывать — то придумывать, как развести пары. Короче, если не горит мазут, надо жечь что-то другое.

Капитан Эдвардес пошел искать мистера Макдональда и нашел его у вспомогательной топки: старший механик наблюдал за истечением мазута.

— Мистер Макдональд, — сказал капитан, — а как насчет твердого топлива?

— Если бы у нас был уголь и колосники. Колосники — ладно, но угля нет.

— Дерево?

Мистер Макдональд посмотрел на капитана как на сумасшедшего; потом вдруг сильно хлопнул себя по бедру.

Жечь в мазутной топке твердое топливо — на первый взгляд такая же затея, как топить вашу газовую плиту углем. Но на самом деле все не так безнадежно. Самое главное — нужна колосниковая решетка, на ней лежит топливо. На некоторых судах (теперь не на многих) топка универсальная; они везут с собой колосники и, когда удобно или необходимо, могут перейти с нефти на уголь. На "Архимеде" таких топок не было, но колосниковую решетку можно сделать.

И мистер Макдональд дал механикам новое задание: они взяли элементы пароперегревателей (это связки тонких труб по четыре-пять штук), ножовками нарезали их по длине топки и уложили на огнеупорные кирпичи. Поперек положили короткие обрезки. Топки загрузили прокладочной древесиной и сломанной мебелью и подожгли.

К тому времени, когда они занялись колосниками, волнение, должно быть, заметно успокоилось — иначе у них ничего бы не вышло.

2

Во второй половине дня оно действительно успокоилось, и капитан Эдвардес подумал, что уверенность, которую он выразил в телеграмме, хотя сам ее не чувствовал, все же оправданна. Корму заливало реже; наконец-то можно было как следует закрыть шестой люк. Вода в трюм больше не поступала. Однако "Архимед" уже принял, наверное, тысячу сто тонн, крен был 35 градусов, и дифферент на корму: можно сказать, головой вверх и насторожив одно ухо. Положение оставалось критическим.