Эльмира Нетесова - Колымское эхо

— Тебя чего это беспокоит? Пусть бесятся, как хотят. Когда ты на Колыму попала, кто из них вспом­нил, что ты еще жива и помочь бы не мешало.

— Теперь они от меня помощи ждут!

— Во им всем! По самое плечо! — отозва­лись девчата дружно.

— Хватит на твоей шее ездить!

—Не дадим и не позволим! Пусть не наде­ются.

— Тебе сына в школу надо собирать,— на­помнили хором.

— А мебель сменить хотела! Или снова от­ложишь из-за них? Не дадим из тебя лепить дуру! — накинулись на Гальку, та умолкла.

— Девчонки, в своей семье каждая разбе­рется сама. Чего вы ее клюете. Пусть обдума­ет! — встрял Бондарев.

— А ты не лезь, старый козлик, в чужую сраку со своим носом. Мы лучше знаем, о чем ба­зар. Ее сестра живет, как сыр в масле катается. Когда мать умерла, она весь ее вклад сгребла

и Галке ни хрена не обломилось. Мы все в то время на Колыме мордовались. Ни у кого даже нижнего белья не было. Думаешь, та стерва помогла купить. Хрен в зубы, и не подумала. Мы вскладчину выживали. А когда отдышались после зоны, родня ощипать вздумала. Совсем стыд потеряли!

— Так всегда бывает,— вздохнул Бондарев.

— Игорь Павлович, мы сейчас уже спать ложиться будем. Ты выйди на кухню на минуту.

Л когда позовем, вернешься. Место тебе оставим посередине, чтобы не замерз,— смеялась Ритка.

— Только ты нам расскажи что-нибудь на ночь, да и на прощание. Мы завтра уезжаем, сразу с утра. Больше пообщаться не получится. А жалко! Но надо домой. Там дети, семьи, заботы, увидим­ся ли когда-нибудь еще,— тихо сказала Надежда.

— Земля круглая. Может, встретимся. Я тоже завтра поеду на Север, к полюсу, туда, где кон­чается трасса.

— Зачем так далеко?

— Там последние могилы зэков. Хочу со все­ми проститься, у всех попросить прощения, по­том легче будет уходить самому, если хоть кто-то из них простит меня,— сказал Бондарев тихо.

— Да кому мешаешь? Живи...

— Когда жизнь не в радость, от нее быстро устаешь. Хочется определенности, уверенности, и, хоть немножко тепла,— опустил человек голо­ву и вышел во двор.

Яркая, лупастая луна светила над домом. По­хожая на большой огненный шар, она с удивле­нием оглядывала Колыму, поражалась ее вели­чию и одиночеству.

Только снега вокруг. Ни голоса, ни смеха, ни капли тепла. Пустота и молчание. Будто вокруг нет никого живого, как похожа она в этот миг на вымершую, покинутую всеми планету.

Как она величава и страшна в своем одино­честве, как суров и холоден ее сон, скованный морозом. Кажется, она никогда не проснется и не оживет.

Больше тысячи километров тянется трасса. Убегает прямо к Диксону. Дальше Ледовитый океан. Трасса подходит к каждому поселку, ка­кие стоят на пути, где живут люди. А по обе стороны ее — могилы, захоронения. Самый гро­мадный на земле погост. Сколько людей тут похоронено, не счесть. Среди них основная часть — зэки. Им уже не увидеть родные места, они навсегда остались узниками холода, снега и молчания.

Колыма... Она стала общей могилой, одним проклятием и стоном. Она глушила все живое и умерла сама, укрывшись белым саваном, на­всегда отказалась от жизни.

Колыма... Она вселяла ужас и страх в души. Ее боялись и дрожали перед встречей с нею. Она не любила выпускать из своих цепких когтей хрупкие жизни. И радовалась тишине на своей громадной бездушной груди.

Игорь Павлович знает, что предстоящий путь не только долог, а и труден. Но он последний. Как дорога через целую жизнь к самой смерти. А ее нужно выдержать достойно мужчины, без жалоб и сожалений, восприняв, как финиш, к какому обязательно нужно дойти и не упасть посередине.

А и кому пожалуешься на предстоящее? Он ехал сюда осознано, предполагая любой исход. Бондарев знал, смерти на смерть не пожалу­ешься. И убедил себя проехать всю трассу в последний раз.

— Игорь Павлович! Идите спать! — позвала Варя, узнав, что и Бондарев ночует у нее сегод­ня в последний раз. А значит, и ему нужно хо­рошенько выспаться перед дорогой. Кто знает, что ждет человека в пути.

Бондарев лег на место, оставленное для него. Разве мог он, будучи прокурором, пред­положить такой ночлег? Усмехается человек и слышит:

— Игорек, расскажи нам что-нибудь из твое­го прошлого. Только не страшное, как сказку на ночь, а то обоссым с перепугу,— предупредила Ритка человека.

— Сам знаешь, всем путевым детям расска­зывают на ночь сказки, чтоб скорее заснули и видели хорошие, красивые сны. Нам не рас­сказывали. Мы не слышали добрых сказок, не засыпали под них. Так хоть ты стань нам одним на всех кудесником или волшебником и подари возвращение в детство. Пусть ненадолго, но за все годы...