Эльмира Нетесова - Колымское эхо

— Да уже и забыть пора.

— Не получается,— опустил голову.

— А ты за эти годы виделся с нею?

— Года три назад поехал в командировку и на рыбокомбинате столкнулся с нею лицом к лицу. Никто из нас той встречи не ждал. Да и не знал, что она там работает. Судьба в очеред­ной раз пошутила. Мы отошли от производствен­ной линии, ненадолго уединились. Ведь я сразу узнал и хотел попросить у нее прощения. Зна­ешь, она отмахнулась и сказала равнодушно:

— Не вороши старое. Я давно замужем. У меня двое взрослых детей и двое внуков. Жизнь идет своим чередом. Я уехала из Мага­дана, простившись и забыв все, приказала себе замолчать навсегда. Нелегко это далось. Ведь я до сих пор люблю его. И хотя с мужем живем спокойно, во всем ладим, его я просто уважаю, есть за что. А вот его хоть и видела, не разго­вариваем и не здороваемся. Он как-то пытался поговорить, но я отказала. Не остановилась. Сделала вид, что не узнала. Я уже слышала от знакомых, что у него есть семья и двое дочек. Обе учатся и он, конечно, счастлив. Вряд ли помнит меня. А если и помнит, прежнее чув­ство давно прошло и погасло навсегда. К чему напоминать друг другу о давнем прошлом. Мы расстались навсегда и в том немалая твоя вина.

— Я извинялся, как мог. Она лишь отмахну­лась, глянула с сочувствием и ответила:

— Разве можно простить человека, разбив­шего счастье? Ты бы такое забыл? Нет! Ну, вот и я не могу. Твоя минута бахвальства стоила целой разбитой судьбы. Потому и тебе не везет. Не дается счастье в руки. И ты одинок, как за­бытая могила. Так оно и должно быть. Отняв­ший долю у ближнего, свое проживет сиротой. На лучшее рассчитывать не приходится. Та­ков закон жизни. Судьба всегда восстановит свою справедливость... Это я тебе пожелала: одиночества до конца дней и на другое не надейся...

— Мне, Варя, очень горько, но я знаю, что от жизни ничего хорошего не получу. Сетовать не стоит, сам виноват. Вот и получил...

— Но ведь за что-то мстил доносчик, значит, не все в порядке у того человека!

— Зачем мне копаться в чужом дерьме? Я сам в нем по уши,— ответил сипло.

— А я вовсе не хочу иметь отношения с му­жиками. Нету средь вас порядочных, а те, какие были, повымирали. Те, какие остались, давно заняты. Так-то вот и я, никому зла не сделала, а тоже одна живу, без любви и надежды на нее. Да и куда уж в моем возрасте о таком думать. Я в себе глушу подобные мысли, чтоб не так горько было жить.

— У тебя еще хороший возраст и семью мож­но завести, было бы желание, все другое при­ложится.

— Эх-х, Игорь Павлович! Моя мать красивей и умнее меня была. А замуж во второй раз не вышла не случайно. Дело не только во мне, что не захотела отчима приводить, боялась она, как бы на негодяя не нарваться. Сюда всякие попа­дают. Попробуй, разберись, кто есть кто? Вон одна из наших человека нашла. Стали с ним жить. А он к ее дочке начал присматриваться. Да Бог не дал в обиду девчонку. Прокуратура разыскала козла. Аж через пять лет. Он ста­ростой оказался помимо всего. Взяли его под микитки и повезли судить куда-то на Орловщи­ну. И что думаешь? Милиция, где он содержал­ся, была деревянной. Мужики, какие в то время детьми были, устали ждать суда и подпалили ментовку со всех четырех сторон. Пока пожар­ники приехали, спасать стало некого, этот змей заживо сгорел. Не успели или не захотели спа­сти, кто знает. Только ничего кроме обгорелого скелета не осталось. А женщина, какая по не­знанию здесь его приняла, навсегда зареклась с мужиками связываться. Сама бедует, а на порог не пускает никого.

— Варя, случаются молодые люди, не ню­хавшие войны, хуже полицаев. И такие здесь отбывали сроки. Да еще какие! Ты же, навер­ное, знаешь, скольких отправили мы на Диксон и в Анадырь. Там условия хуже Колымских. Сама понимаешь, что не случайно. Там о помилова­нии или амнистии думать не приходится. Так что выбирать в мужья из здешних — бывших зэков, небезопасно. Каждого сначала проверить надо, что собой представляет. А уж потом выво­ды делать. Хотя с первого взгляда, когда уви­дишь, не верится. Ну, что может дряхлый дедок. У него уже давно все в штаны валится. А поди ж ты, на такие подлянки способен мухомор, что волосы на коленках дыбом встают,— сказал Бондарев.

— Это кто же такой?

— Уже на последнем году в прокуратуре дело подбросили. Вместе с дедочком. Аж целых де­сять лет ему впаяли. Не поскупились.

— А самому сколько? — перебила Варя.

— На девятый десяток поперло!

— Ого! Такого дешевле расстрелять!

— Не случайно ему срок дали. Я понял, когда дело изучил. У меня сердце заклинило, а он во все инстанции обращался с просьбой о помило­вании. Да таких на костре жечь!