Александр и Лев Шаргородские - Министр любви [cборник рассказов]

— Бабушка, ты пустыня, — наконец проговорил он.

— Почему, сыночек?

— Ты вздыхаешь о Нонике…

Дни понеслись, прекрасные и простые.

Лия вставала чуть свет, возилась во дворике, снимала белье с веревки, проверяла, высохли ли купальники, подметала.

Затем мыла фрукты и на больших тарелках разносила по кроватям, где мы дрыхли.

— Съешьте до завтрака, хорошо для пищеварения.

Мы вставали, потягивались, выходили на пляж. Я делал зарядку йогов, Катя лежала на солнышке. Нонико отжимался. Пума с ведром и лейкой курсировал между дачей и пляжем.

— Лия, — кричали мы, — где ты там, пошли купаться!

Она не отвечала.

— Лия, ты слышишь, вода — кипяток!

— Хорошо, хорошо, что вы шумите?!

Лия не любила выходить с дачи.

— Когда я сижу на этой барже — я вижу море, горизонт, небо, я вижу мир. Когда я сижу в море — я вижу эту халупу!..

Она стояла у окна, в купальнике, в косынке, с подзорной трубой — и наблюдала за Пумой в море.

У нее был вид корсара, идущего на абордаж.

— Пума, — кричала Лия, — ты куда зашел?1 Там глубоко! Немедленно выйди вон!

Пума не поворачивал головы.

— Что вы стоите, — кричала она нам, — ребенок тонет!

— Мама, не беспокойся, мы рядом, — отвечал я.

— Он рядом!! У ребенка уже гусиная кожа, выведите его из воды! От купаний худеют. Пора кушать!

Несмотря на папу — сплавщика леса, Лия боялась воды. На пруд она смотрела как на безбрежный океан. Она не умела плавать, более того, она никогда в жизни не заходила в воду.

— Где я могла в нее заходить, — говорила она, — Припять была грязная, Рижский залив холодный, и потом мы там с моей сестричкой должны были наготовить столько еды, и принести на пляж, и разлить по тарелкам… Где я могла купаться?..

Впервые ее затащили в море после прилета Ноники. Мы втроем тянули ее за руки, а Пума подталкивал сзади.

— Отпустите, — шумела Лия, — я не баржа, а вы не бурлаки!

Она шла по камням, разрезая воду, как ледокол, спускаемый со стапелей.

Наконец Пума начинал поливать ее водой.

— Перестань сейчас же, дрянь такая! — шумела она, но он только хохотал и брызгался еще сильнее. — Ну, ты сейчас у меня получишь!

Тут она спотыкалась и плюхалась в воду.

— Уф! — у нее захватывало дыхание, — холодрыга!

Мы оставались возле нее, а Нонико заплывал далеко, к плоту, и отдыхал на нем.

Лия плескалась, и вода казалась все теплее.

— Горячее молоко! — в конце концов говорила она.

Дальше колена она не заходила.

Но однажды, когда Нонико был на плоту, и мы занимались Пумой, мама вдруг исчезла.

Мы крутили головами — ее нигде не было. Катя пару раз ныряла под воду — никого! И тут я заметил столб воды. Кто‑то плыл спортивным кролем. Это была мама! Мы остолбенели.

— Куда ты?! — закричал я, но она только прибавила скорость.

Я схватил скутер — пятьсот франков за десять минут — и погнал за ней. Все было напрасно — ее было не догнать.

Она доплыла до Ноники, и тот помог ей взобраться на плот.

— Ты откуда, бабушка? — удивился он.

— Дай мне отдышаться, — сказала она, — варт а вайленке!

Я подрулил на скутере.

— Мама, — сказал я, — почему ты вдруг поплыла?!

— Как почему?! Я должна была ему сказать, что в Израиле надо много пить!

— Ты не могла подождать, когда он вернется?

— А если бы я забыла?

Обратно Лия плыть отказалась.

— Я не умею, — удивилась она, — вы что, не знаете?!

Она немного отдохнула на плоту, еще раз напомнила Нонико, что в Израиле надо много пить, и мы ее погрузили на скутер. Пятьсот франков — десять минут!

Потом она опять заходила только по колено.

Даже на нашей лодке она не хотела прокатиться.

— Отвяжитесь с вашей лодкой, — ворчала она, — хоть бы ее уже проткнули!

Бабушкиной просьбе кто‑то внял, и лодку нашу регулярно стали прокалывать. Она стояла в патио и это было нетрудно. Мы ее заклеивали, ставили заплаты — а назавтра ее опять протыкали.

Мы решили поймать бандита. Я засел в засаде, за туалетом, в патио, и около двух ночи в таинственном свете луны увидел разбойника. Это была мама. Она осторожно кралась к лодке. В правой руке она сжимала шило. Подойдя, она размахнулась и вонзила его в днище.

— ПШШШ — Лия с удовольствием слушала, как из лодки выходит воздух.

Я вышел из‑за укрытия.

— Шолом — Алейхем, — сказала Лия, — я иду в уборную.

— С шилом?

— На такой даче надо ходить с пистолетом, — ответила она и скрылась в туалете.

— Я видел, как ты проткнула лодку, — сказал я.

Лиина голова появилась из‑за дверей.