Филип Рот - Она была такая хорошая

Каждый вечер, с самого начала лета, Рой заезжал за ней домой. К его появлению Люси уже была готова — она не хотела, чтобы он слонялся по дому и вступал в разговоры с ее родственниками. Однажды, когда ей показалось, что он пробует вызвать ее на откровенность, Люси его так оборвала, что Рой никогда уже к этому не возвращался. Случилось это после того, как он познакомился со всеми ее родственниками. Они собрались после обеда в гостиной, но не успел Рой войти, как Люси торопливо представила его им и тут же вывела за дверь.

По дороге в кино Рой сказал:

— Слушай-ка, а знаешь, твоя мама очень даже ничего себе.

— Знаю.

— Угадай, кого она мне напоминает.

— Не представляю.

— Дженнифер Джонс.

Она ничего не ответила.

— Послушай, ты смотрела „Песнь о Бернадетте“? [2] Фильм американского режиссера Генри Кинга (1943 год) о жизни святой Бернадетты (1844–1879), канонизированной католической церковью.

Люси смотрела этот фильм три раза вместе с Китти Иген, но ее отношения с католической религией тоже никого не касались, и к тому же она ведь так и не стала католичкой.

— Конечно, Дженнифер Джонс помоложе… — сказал Рой. — А я и не знал, что твой дедушка тот самый мистер Кэррол, что работает на городской почте! Элли никогда и не заикалась об этом.

— Он вышел в отставку, — сказала Люси. И зачем она только уступила, когда Рой заявил, что пора познакомить его с ее „предками“?

Они въехали на Уиннисоу-Бридж.

— И твой отец вроде приятный малый.

— Я не желаю о нем говорить, Рой! Ни теперь, ни вообще!

— Ладно, как тебе угодно, — откликнулся он, предупреждающе поднимая руку. — Просто к слову пришлось.

— Ну вот и не надо.

— Хорошо, и не буду.

— Эта тема меня абсолютно не волнует.

— Ладно, ладно, — проговорил он, улыбаясь, — ты у нас командир.

На минуту воцарилось молчание, и Люси уже совсем было собралась попросить Роя остановить машину у обочины и выпустить ее, как он вдруг включил радио и запел.

После этого ни у Бассартов, ни у Сауэрби ее никто не спрашивал о домашних делах. Элли это вообще нисколько не интересовало, так что лишь в обществе миссис Сауэрби или матери Роя ее одолевали те самые мысли, от которых за долгие годы самоконтроля она почти сумела избавиться. В последнее время (вне дома, конечно) ей почти перестало казаться, что за ее спиной все шушукаются: „А вы знаете, что эта девчонка выкинула“, или: „А вы знаете, что натворил ее отец!“ Для многих, с кем Люси впервые встретилась в ту субботу у Сауэрби — а среди них, между прочим, был и директор мистер Брани с женой, — она была просто девушкой Роя Бассарта.

— Так-так, — сказал мистер Бранн, — это и есть та юная леди, которая, как я слышал, заставляет нашего прежнего питомца ходить по струнке?

— Ну, это еще как сказать, мистер Бранн, кто кого заставляет ходить по струнке, — отозвался Рой.

— В сентябре вы уезжаете учиться, дорогая? — поинтересовалась миссис Бранн. „Дорогая“. Точь-в-точь как миссис Сауэрби.

— Да, — ответила Люси, — в Женский колледж в Форт Кине.

— Очень недурственное заведение, — сказал мистер Бранн. — Чудесно. Чудесно.

— Люси закончила двадцать девятой из этого выпуска, мистер Бранн, сама она об этом, конечно, не скажет.

— Еще бы, я узнаю Люси, и мне известно, что она закончила в этом году. Ну-с, удачи вам, Люси. Поддержите нашу репутацию. Мы уже посылали туда несколько превосходных девушек, и, уверен, вы не уроните нашу репутацию.

— Благодарю, мистер Бранн. Буду стараться изо всех сил.

— Ну, в вас-то я уверен. Всего доброго, Рой. Всего доброго, Люси.

И что ей оставалось делать, когда позже вечером они приехали в „Рай“? Только в воскресенье она сможет сказать ему, что с нее хватит, но ведь суббота еще не кончилась. Ну, а если все-таки она ему скажет, что из этого выйдет? „Я не буду больше с тобой встречаться. Никогда“. — „Что ты сказала?!“ — „У нас с тобой нет ничего общего, Рой“. — „Но… в чем дело? Разве эти месяцы совсем ничего не значат для тебя? Послушай, с какой стати я тогда поступал в эту школу в Форт Кине? Из-за кого я поступил-то туда, а?“ — „Ну, положим, у тебя были причины поважнее“. — „Есть ли причины важнее любви?“ — „Да — никакая это не любовь — просто секс“. — „Секс! Может, для тебя это и так, но не для меня… Потому что я… нет, нет, — заплачет он, — это просто ужасно…“ И уж после этого — она знала наверняка — он, конечно, не поедет в Форт Кин. Стоит порвать с ним теперь, и он тут же бросит „Британию“, откажется от всех своих планов, а может, и вообще не станет заниматься фотографией, а она еще так вступалась за него в разговоре с мистером Бассартом. И скатится назад, „в трясину полусырых мыслей“… Ну, это его дело, ее это не касается… А может, все-таки касается. Все это время он был так добр и мягок с нею, как никто другой за всю ее жизнь. И это день за днем. Как она может теперь отвернуться от него, расстаться с ним холодно и жестоко? Особенно теперь, когда до отъезда оставалось каких-нибудь несколько недель. И ведь это может сказаться на всем его будущем. А он так полагался на нее, слушался ее, любил ее… Рой любит меня.