Анатолий Афанасьев - На службе у олигарха

— Ох, не вспоминай о нём.

— Свадебное путешествие! Надо же такое придумать. С таким же успехом приговорённый к повешению может расценивать виселицу как спортивный снаряд для разминки.

— Брр, Витя! Какие стыдно!..

Самое удивительное, что, несмотря на качку и всё прочее, мы вдруг одновременно сладко задремали. По-настоящему очнулись уже на земле. Степан Степанович помог нам спуститься (высадились на бетонной площадке, огороженной забором) и самолично на неприметной «газели» доставил к зданию аэропорта. Здесь распрощались.

Дальше бразды правления забрала в свои руки Лиза. В зале ожидания, в меру переполненном, уселись на скамье неподалёку от окошек регистрации, прямо напротив светового табло с расписанием маршрутов. Наш рейс — через два часа, и ещё пятнадцать минут до встречи с человеком, который передаст документы. Мы ни о чём не разговаривали, просто сидели рядышком и глазели по сторонам. Я давненько не бывал в международных аэропортах (приходилось иногда провожать или встречать кого то), и мне всё было интересно, в первую очередь — публика. Случайных людей здесь не было, а лишь те, кто так или иначе преуспевал в жизни, плюс аэропортовская обслуга, плюс многочисленные искатели приключений, ворьё, бандиты, женщины смежных профессий и ещё всякая шушера помельче, которую, впрочем, трудно отличить от обычных пассажиров. Полюбовавшись этим разноголосым и многоликим букетом, я сказал, вздохнув:

— Пойду, что ли, позвоню. Сколько можно откладывать?

— Конечно, — поддержала Лиза. — Всё равно это надо сделать.

Дала жетон, и из ближайшего автомата я с первой попытки дозвонился до родителей.

Мамин голос зазвучал так близко, как будто из комнаты в комнату. Ей же, вероятно, напротив, пбказалось, что звоню с того света, она несколько раз, не веря ушам своим, переспрашивала и окликала:

— Витя, Витя, это ты? Правда ты?!

Потом сразу передала трубку отцу, и по его суровому голосу и по её заполошности я догадался, что старики успели похмелиться и, значит, у них не так всё плохо. Во всяком случае, они пока ведут привычный образ жизни.

— Если бы у тебя, сын, были свои дети, хотя до этого, судя по всему, не дойдёт, ты сумел бы оценить своё поведение по достоинству.

По затейливости фразы я легко определил, на какой он стадии — стакан беленькой, не больше.

— Папа, сейчас у меня, к сожалению, нет времени, но…

— Ты хоть знаешь, что нас с матерью чуть не убили? И это при её гипертонии.

Об этом я знал, но предпочёл бы не знать. И не собирался расспрашивать. Всё равно что сентиментальный преступник допытывается у своей жертвы о нюансах её страданий.

— Как вы сейчас, папа? Здоровы более или менее?

— Здоровы? Странный вопрос. С каких пор это тебя интересует?

Я увидел, как мимо Лизы продефилировал импозантный господин в светлом летнем костюме, загорелый, с пузцом, — типичный бизнесмен или чиновник среднего звена. Лицо невыразительное, но дающее понять, что его владелец не промах и сумеет отличить фальшивый доллар от настоящего. В руке — опять входящий в моду коричневый министерский портфель. Чуть помешкав, господин словно нехотя развернулся и присел на скамью рядом с Лизой. Они о чём-то заговорили. Лиза улыбалась рассеянно.

— Папа, вы меня простите… Я действительно веду себя как свинья, но есть причины, поверь… При встрече всё объясню.

— Зачем? Кто мы такие, чтобы объяснять? Старая рухлядь. На свалку обоих, на свалку. Так держать, сынок.

— Папа, я уезжаю в командировку… Может быть, длительную… Звоню с вокзала…

— Напрасно затруднялся. Большому кораблю большое плавание.

— Дам знать о себе буквально через несколько дней…

— Мать бы пожалел. У неё вчера за двести зашкалило. Еле коньяком отпоил.

— Господи, надо было вызвать «скорую».

В трубке возник мамин голос, чуть пьяненький.

— Витя, Витя, ты где? Приехал бы хоть ненадолго. Мы так ждём, так ждём. Отец места себе не находит… У него бок сильно болит.

Ещё секунда, подумалось, и я всё брошу и помчусь к ним. Но это будет акт отчаяния и ничего больше.

— Мама, мама, подожди, послушай!.. Я вас очень люблю, очень. Слышишь меня?

— Слышу, заинька, слышу… Приезжай скорее. Пирожков с капустой настряпаю, какие ты любишь…

— Мама, здесь очередь… До свидания, до встречи. Берегите себя…

Я повесил трубку и почувствовал себя так, будто спрыгнул в пропасть, в чернильную мглу. Почки опять затрепыхались, как рыбки в аквариуме. Но длилось это недолго.