Джудит Леннокс - Призрак былой любви

Однажды утром они остановились в одном кафе. Макс купил себе пива, Джошу — лимонад. Они сели во дворике под сенью смоковницы. Макс, глядя на сына, думал, как же сильно тот изменился с их последней встречи.

— Как дела в школе? — спросил Макс.

— Нормально. — Тыльной стороной ладони Джош вытер лимонадные усы. — Играю в основном составе команды по регби.

— А как с крикетом?

— Саймондс-старший будет капитаном; меня, возможно, назначат его заместителем.

— Здорово, Джош.

Макс осознал, что примерно такой же разговор он вел с отцом каждые полгода в баре «Савоя». Пройдет еще несколько лет, и они с Джошем будут обсуждать «Гребные гонки» и соревнования по регби на стадионе «Туикнем», а затем он будет предлагать Джошу чек, потому что это единственный способ выразить сыну свою любовь, но Джош всегда будет отказываться. «Неужели это то, чего он хочет?» — спросил себя Макс. Ответ был очевиден.

— А в интернате как тебе живется? Доволен?

Джош пожал плечами.

— На завтрак дают какую-то дрянь. Мы называем это прокладками, на вкус резина в чистом виде. Лакхерст говорит, их готовят из крови и жира. Б-р-р.

— Я не о том, — сказал Макс. — Может, ты предпочел бы не уезжать на выходные из школы? У тебя нет такого чувства, что ты пропускаешь много интересного?

Джош покачал головой.

— В выходные, папа, я должен быть дома. За генератором приходится следить. Он за зиму три раза ломался. Кулачковый вал постоянно барахлит. И мама расстраивается, если я не приезжаю. Однажды я остался, потому что был матч по регби, и она очень огорчилась. Я точно знаю.

— Полковник… он хороший человек?

— У него классная коллекция мечей. Иногда он разрешает мне их брать. А еще показал, как свежевать кролика. Занятие не очень приятное, но мне этот навык пригодится, когда я буду путешествовать по свету. А вообще хорошо, когда генератор ломается. Мы зажигаем масляные лампы, и в доме становится так жу-у-утко. Правда, Кейтлин начинает жаловаться, что ей холодно. Но… — Джош посмотрел на отца, — девчонки вечно мерзнут, да?

Макс кивнул с рассеянным видом. Он представил, как Тильда надрывается в неосвещенной холодной кухне под бдительным оком бывшего военного, который явно не в своем уме. На языке у него вертелся другой вопрос, который, Макс знал, он не задаст сыну: «Он относится к ней как к прислуге?» Уже одна эта мысль привела его в ярость, что стало неожиданностью для него самого.

— Я всегда стараюсь наколоть побольше щепок, перед тем как уехать в школу в воскресенье, — добавил Джош. — Эрик иногда забывает про растопку.

— Ты молодец, Джош, — похвалил сына Макс. Протянув руку через стол, он взъерошил Джошу волосы. Они достали карту и распланировали обратный маршрут.

Когда они вернулись в автомастерскую, Макс отпустил с работы деревенского парня, который в его отсутствие обслуживал бензонасос. Тильда с Мелиссой были на кухне, где всюду стояли корзины с купленными продуктами. День близился к вечеру, солнце светило прямо в низкое кухонное окно. В ярком свете Макс увидел серебряные нити в длинных волосах Тильды и тонкие морщинки в уголках ее глаз. Она похудела и выглядела усталой.

— Сегодня будем ужинать в ресторане, — неожиданно сказал он. — В деревне очень хороший кабачок.

— Папа, мы все пойдем? — уточнила Мелисса.

— Все, — подтвердил Макс, убирая со стола продукты.

За ужином в ресторане Макс поймал себя на том, что вспоминает, как на Паргетер-стрит он поднял Тильду с пола, когда с ней случился голодный обморок. Она была такая хрупкая, и он, пока она не пришла в себя, осмелился убрать с ее лица упавшие на глаза пряди волос. Доливая вино в бокалы, он думал: «А теперь она моет полы в доме какого-то старого психа. Вряд ли ты это имел в виду, старина Макс, когда обещал любить и лелеять ее. Ты забыл про свои обязанности мужа и отца, спрятался в Лондоне, потому что у тебя, видите ли, случился нервный срыв, но при этом почему-то считал, что Тильда должна сидеть дома и ждать тебя. А когда она не стала ждать и бросилась в объятия сладкоголосого негодяя, который добивался ее много лет, ты повел себя так, будто она совершила наигнуснейшее преступление на свете, и навсегда покинул ее».

Нет, он по-прежнему не мог спокойно думать о Даре Канаване. Он знал, что всегда будет его ненавидеть. Но измену Тильды он теперь рассматривал как одно из событий, которые привели к развалу их семьи. Чувство вины, разлука, любовь, боль, предательство — все это звенья одной цепи. И в том, что произошло, он виновен в той же мере, что и Тильда.