Джудит Леннокс - Призрак былой любви

— Не знаю, Чарльз. Это очень серьезный шаг. Надо все тщательно взвесить.

Он прикурил очередную сигарету от окурка предыдущей, а я вспомнила его офис, заваленный горами папок и бумаг с набросками проектов.

— У тебя все нормально, Чарльз?

— Лучше не бывает. — Он всплеснул руками, да так резко, что опрокинул свой бокал. Я достала из кармана салфетки, промокнула на столе лужицы пива. — Я уже обзвонил всех, кого можно… масса идей… банк охотно предоставит денежки, как только поймет, какую бешеную прибыль ему это сулит…

Чарльз почему-то злился, хозяин заведения с подозрением поглядывал на нас. Я поспешила успокоить Чарльза и потащила его из паба. Мы прошли по улице, потом по тропинке, пролегавшей мимо церкви. Никто из нас не заговаривал, пока мы не достигли большого поля, отделявшего нас от Холла.

На земляном укреплении виднелись следы летних ремонтных работ — черная прореха в растительном покрове, устилавшем берег. Трава пожухла на жаре, в воздухе парили пушистые белые парашютики, слетевшие с головок чертополоха. Стена дамбы, казалось, отрезала нас от деревни и окружающей местности, спрятала в огромную медную чашу, заключенную между небом и полями. На низком горизонте клубились тяжелые свинцово-серые облака. Наши шаги не производили ни звука на иссушенной земле. Мне вспомнился тот вечер в Ричмонде, когда я бежала от дома Патрика: сейчас мною владело то же тревожное чувство, будто я была отделена во времени и пространстве от остального мира. Ни одна травинка не колыхалась; вдалеке, где поля сливались с небом, мерцало марево.

Чарльз снял пиджак, закатал рукава рубашки. Меня поразила его худоба. Он никогда особой упитанностью не отличался, но теперь и вовсе был похож на скелет — кожа да кости. Чарльз подал мне руку, помогая подняться по склону. На вершине дамбы мы остановились и, все так же держась за руки, опустили глаза, глядя на реку. Уровень воды упал, от тины исходил кислый запах. Над мутной гладью кружили мошки.

— Вон Холл, — сказала я, обратив взгляд на стоявшее вдалеке здание. Сегодня особняк казался меньше; создавалось впечатление, что он как будто сдулся, усох.

— А там что?

Я проследила за направлением вытянутой руки Чарльза, показывавшей на грязный белый дом на дальнем краю поля.

— Домик управляющего поместьем. Там жил Кит де Пейвли, кузен Джосси.

— Он был фермером?

— Учителем и археологом-любителем. Его очень интересовала история этого края.

— Жаль, что не написал две-три книжки. Нам пригодилось бы для нашей программы.

— Да, — согласилась я. А потом приставила ладонь козырьком ко лбу, ибо мне почудилось какое-то движение за маленькими закопченными окнами.

— Ребекка?

Оказывается, Чарльз что-то мне говорил. Я попросила его повторить. Моргнув, снова посмотрела на дом, но ничего не заметила. Игра света, наверно, или отражение в стекле ивовой ветви, колыхнувшейся на горячем ветру — предвестнике грозы.

— Я сказал, что мог бы жениться на тебе, если хочешь.

Вздрогнув, я резко повернулась к нему. Подумала, что он шутит, и рассмеялась.

— Ой, Чарльз… что за глупости…

— Вечная подружка невесты, — пробормотал он, а я снова заметила в его глазах злость.

Встревоженная, я просунула руку ему под локоть, чмокнула в щеку, и вместе мы зашагали к машине.

На следующей неделе я навестила Тильду в больнице. Болезнь ее подкосила. Она сильно сдала — похудела, время от времени переносилась в прошлое. Я просто не могла спросить ее в лоб: «Это вы убили своего возлюбленного?» Это было бы бестактно и жестоко.

Я напомнила ей про письмо с просьбой навестить Мелиссу, что она написала Максу в 1949 году.

— Макс ответил без промедления, — сказала Тильда. — И у меня тогда затеплилась надежда. Он написал, что я могу приехать в любое время. Я подумала, что он проявил великодушие ради Мелиссы, но все равно было ясно, что в нем нет прежней ненависти ко мне.

— И вы покинули Англию?.. — подсказала я.

— Как только у Джоша начались пасхальные каникулы.

— Только вы вдвоем?

— Только мы вдвоем. Эрик вообще никуда не ездил, а Кейтлин сказала, что ей надо остаться дома, потому что она репетирует роль в постановке. — Тильда посмотрела на меня. — Дорогая, у тебя больной вид. Может, сделаем перерыв?

Я знала, что выгляжу ужасно. Я уже несколько недель не спала нормально. И токсикоз меня мучил — не то что во время первой беременности, когда я носила ребенка Тоби. И все же я не сдержала улыбки. Тильда — слабая, старенькая Тильда — переживала за мое здоровье.