Самуил Шатров - Кое-что о Васюковых

— В первый раз слышу! У «Темпа», двадцать две…

— А вы откройте заднюю стенку и посчитайте! Техник открыл и посчитал. Там было двадцать

две. Потом посчитали папа, мама и даже я. От этого ламп не прибавилось^.

— Выходит, он обманул нас! — сказал папа страшным голосом.

— Боже мой, что же получается? — спросила мама у техника. — Неужели никому нельзя верить? Если бы вы видели, какой это серьезный и воспитанный мальчик! Он так смущался, так стеснялся, так хорошо вел себя за столом! У него такие красивые, музыкальные руки! И он так добивался высшего образования!

— Не так его добиваются, — сказал техник. — Просто он лодырь, молодой тунеядец и пижон!

— Правильно! — закричал папа. — Четыре года человек лодыря гоняет, и никто ему слова «е скажет. Где, я спрашиваю, наша общественность? Почему никто не заставляет трудиться этого оболтуса? Кого мы растим?

Папа кричал до тех пор, пока техник не установил телевизор.

— Вот с кого ты должен брать, Петя, пример, — сказал папа, когда техник ушел. Молодой паренек, кончил школу, честно трудится, стал самостоятельным человеком…

Телевизор стоит у нас уже две недели. Он хорошо работает. Он так хорошо работает, что я недавно принес домой новую двойку.

Сегодня папа пришел со службы очень рано, раньше, чем я ушел в школу, и сказал!

— Все. Я сгорел как свеча.

У мамы глаза сделались круглые и большие^

— Поздравляю, — сказала она. — Спасибо, — ответил папа.

— Сняли или по собственному? — спросила мама.

— По собственному.

— Это подлец Мыстрецов под тебя подкопался?

— Он самый…

Тут я понял все. Мыстрецов — это папин враг. Где бы папа ни работал, у него есть враги. В тресте был Ласточкин, на кирпичном заводе — Сулейманов, на мельнице — Голубкин, в райторге — сразу три врага: Мамочкина, Майборода и Шакин. Все они подкапывались под папу, рыли ему яму. Папа знал про яму и старался в нее не попадать. Но как он ни старался, как ни остерегался, он в нее попадал. И тут все начинали кричать, что он провалился на работе. После этого папа немного отдыхал дома, и все начиналось сначала. Вот почему, когда папа пришел домой, мне стало жалко его, и я спросил:

— Ты опять провалился?

Папа очень рассердился, стукнул меня по затылку и выгнал на кухню, А мама сказала, что такие маленькие мальчики, как я, не должны во все вмешиваться. Лучше держать язык за зубами. Странно! Как будто я держу его в другом месте!

На кухне никого не было. Я взял книжку и начал читать про Чиполлино. Потом пришел наш сосед старик Бедросов, весь гнутый, как стул.

— Ну как, орел, — спросил он, — не прогнали еще твоего папашку о работы?

— А вот и не прогнали, — сказал я. — Он только провалился.

Старик Бедросов так засмеялся, что у него чуть было не выпали зубы, которые он на ночь закладывает в банку из-под молодой болгарской фасоли. Когда старик затолкал свои зубы в рот, он сказал, что со мной приятно беседовать, такой я образованный и остроумный»

Я еще хотел кое-что рассказать, но тут вошла мама и увела меня в комнату.

Папа лежал на диване, накрывшись «Советским спортом». Но он не спал, а только ругал Мыстрецова.

Мама начала просить его не волноваться, не обрывать себе сосуд, который идет к сердцу, потому что если его чуточку порвать, то уж никакая работа не нужна. Но папа сказал, что он не волнуется, а думает, как бы довести до бюллетеня этого интригана Мыстрецова.

Так папа и мама беседовали до самого вечера, пока не пришли гости. Я так и знал, что сегодня придут гости! Мама говорит, что они всегда приходят в самый «неподходящий момент». Они являются, когда мама лежит с грелкой, когда все магазины закрыты и негде купить торт «Отелло» и конфеты «Стратосфера». Они приходят, когда все собрались в кино, — и пропадают билеты. Вот когда они приходят!

Гости были веселые и все время шутили. Лидия Васильевна рассказывала про то, как она отдыхала с Самуилом Борисовичем в Сухуми. А Самуил Борисович острил и веселился и говорил, что мама замечательно выглядит, а папа так помолодел, что ему впору гонять на льду шайбу.

Мама вздохнула и сказала, что купит ему коньки, у него; теперь найдется время для хоккея.

Потом Самуил Борисович начал расспрашивать про работу. Папа ничего «не отвечал, а только мотал головой и хмыкал носом. Когда гости ушли, он сказал, что Самуил Борисович тоже хороший фрукт!