Павел Верещагин - Год крысы

— Чему ты ребенка учишь, пустозвон! — восклицает Тося.

— А чему же еще ее учить? — удивляется Коленька.

Он закуривает и начинает основательно обкатывать эту идею в голове. И чем больше он ее обкатывает, тем больше она ему нравится.

— А что? Ксюха — бикса первый сорт! И лицом. И на голову. И характер золотой! Кому же еще в султановы жены? — спрашивает он. И сам себе отвечает: — Больше некому! Так что ты, Ксюха, не вздумай с местной шелупонью канитель разводить! Сразу ставь в жизни правильную цель — нахлобучить какого-нибудь султана!

— Ты что, совсем мозги пропил! — кипятится Тося. — Ты что такое говоришь!? Да он, поди, пенек старый, этот султан! Еще и многоженец…

— А что такого? Старый конь борозды не испортит!

Тося замахивается на Коленьку полотенцем, и Коленька в шутку от нее уворачивается.

— А что многоженец — так это даже хорошо, — как ни в чем не бывало продолжает он. — Ты прикинь: если жен у него — сорок одна… А дней в году триста шестьдесят пять… Да и султан, поди, не мальчик, ему не каждый день охота… Значит на каждую жену приходится от силы четыре дня в году. Просекаешь? Раз в квартал он в твоей спальне нарисовался… Как налоговый инспектор… Получил, что причитается… И ты весь год свободна! Живи в свое удовольствие… Плавай в бассейнах, скачи на лошадях, трать его рупии в магазинах, катайся на яхтах…

Ксюша смеется, глядя на них. Она понимает, что Коленька говорит это не всерьез, а больше для того, чтобы подразнить Тосю. И Тося это понимает, но ничего не может с собой поделать.

— Рано ей еще об этом думать! — сердится она. — Ей для начала нужно вырасти, учебу закончить!..

— Об этом думать никогда не рано! — Коленька назидательно поднимает вверх желтый от табака палец.

Коленька конечно шутит. Развлекает Ксюшу с Тосей после завтрака. Но в каждой шутке, как известно…

Дело в том, что Коленька Ксюшу очень любит… И хочет, чтобы ее будущая жизнь была похожа на сказку. А не прошла бы так, как жизни большинства окружающих женщин — в вечных склоках с каким-нибудь алкашом.

Вообще-то Коленька не такой Раздолбай Иванович, как можно подумать. У него золотые руки. Все, что хочешь, может сделать. Хочешь — дом построит, хочешь — машину починит. А то, что перебивается случайными заработками — так это от широты натуры. Ему много раз предлагали постоянную работу с хорошими деньгами. А он не идет. Ему свобода дороже. Коленька — свободный художник. Но за своих он горой! И Ксюше с Тосей за Коленькой, как за каменной стеной!

— Главное для девушки — встретить хорошего человека! — говорит Тося, и глаза ее торжественно влажнеют. — И этого человека полюбить!

— Эк, куда тебя понесло! Полюбить… От любви в жизни — одни неприятности. Нет, не любовь для женщины главное. Для женщины главное — правильного мужика за хобот поймать! И можно считать, что жизнь удалась!

У Тоси от негодования начинают подпрыгивать очки на носу.

Тося — романтик. Она наивная и доверчивая. Когда-то она работала на метрополитене. Потом продавала газеты в киоске союзпечати. А в конце жизни ей подвернулось дело по душе — теперь она билетерша в театре оперы и балета. И, наконец, счастлива. Она по сто раз пересмотрела в театре все постановки. И на все сводила Ксюшу. Тося боготворит театральный мир. Мир демонов и нимф. Волшебников и колдунов. Мир любви и коварства.

За наивность и доверчивость Ксюша Тосю и любит. Но если бы не практичный Коленька, они бы с Тосей пропали…

— Ты, Ксюха, ее не слушай! — говорит Коленька, строго кивая на Тосю. — Ты дядьку слушай! Он тебе плохого не посоветует! — Коленька умолкает, хмурится и некоторое время сердито молчит. — А любовь… Ну ее… Мы одну уже видели… — Коленька ничего больше не говорит. Но Ксюша и так понимает, что он вспомнил ее маму.

— Коля! — предупреждает Тося.

Коленька смотрит в окно и хмурится. Но и сам понимает: его занесло в ту область, которую они с Тосей договорились не обсуждать.

Смешные они. Ссорятся. Бояться за Ксюшу. Все думают, как бы ее без родителей счастливой вырастить. А она уже выросла. И все понимает.

Коленька некоторое время сидит, раскачивая одной ногой, положенной на колено другой. Потом вздыхает.

— Сорок две жены… Или сорок одна… И не лень султану с ними со всеми говнотерки разводить…

Ксюша смеется.

Зря они за нее волнуются. Она счастлива. И ей хорошо в этом их маленьком мире. В домашнем мире тепла и любви.

— Ладно! Кончай базар! Сегодня двенадцатое число, — напоминает Коленька и встает. — Собирайтесь, девки! Идем на кладбище.