Леонид Пасенюк - Съешьте сердце кита

Ольга водворила книжицу Гёте на ее законное место и нехотя сделала вывод:

— Вот и у меня знания немецкого языка на том же примерно уровне, что у того «физрука». Так получилось, что с восьмого класса я вообще ушла. Хвалиться тут, конечно, нечем. Это просто к слову пришлось.

Уже собравшись уходить, Ольга в упор, как это она иногда умела, задала вопрос:

— Это правда, что вы сегодня прошли мимо недомерка и даже бровью не повели? Будто это вас и не касается, а? Это правда?

Геннадий всегда немного сутулился. А сейчас на него неприятно было смотреть. У него будто что-то сломалось внутри.

— Правда, — глухо и без вызова сказал он.

— Что же вы так?.. Это же — ну, долг ваш, работа ваша, для этого вас сюда послали и деньги вам платят.

Геннадий не выдержал, сорвался на крик:

— Ну, послали, ну и что же?! Послали и оставили наедине со всеми этими… штуками. А что я один могу? — Он сказал тише, уже взяв себя в руки: — Приходится кое-что и не замечать, проходить мимо.

Ольга стояла и качала головой.

— Ах, бедненький… Нянька понадобилась?

Ей нравился этот парень. У него было тонкое интеллигентное лицо, большие серые глаза, прямой нос с нервными ноздрями. У него были такие потешные вихры. Она думала, что лучше бы Геннадий десять раз ее тогда поцеловал, даже не заикнувшись о любви, чем читать ему сейчас нотации. Да, ей показалась незначительной тогдашняя обида : поцеловал — и не убыло бы ее от этого (правда, так рассуждала она задним числом, под впечатлением минуты).

Может, у нее не было права читать ему нотации? Сама-то она какой была? Не ошибалась, не падала? Никогда не пасовала?.. Да, но она все-таки женщина. Это ее не оправдывало, но позволяло требовать от мужчины, чтобы он был мужчиной.

И она проговорила безжалостно: — Ненадолго же тебя хватило… юный Вертер! Ну что ж, оставайся, страдай.

Трудно было ожидать, что после такого разговора Геннадий попадется Ольге на глаза. Впрочем, говорили, что он опять ушел с китобоями. Она чувствовала: это надолго. Она знала: это хороший признак, это все-таки заявляет о себе характер… Конечно, Ольга была злой, казня Геннадия презрением, — а чем бы еще смогла она его пронять? Презрение — оружие отточенное. Иногда оно глубоко ранит. Но если в человеке есть хоть гран гордости, хоть один гран…

В те дни по острову победно — от Кратерной бухты до мыса Морских Львов — шествовала Одри Хэпберн, изящная девушка с одухотворенным лицом статуи. Она была непосредственна, шаловлива и по-женски умна. Она была само врожденное лукавство. Она была Великой Женщиной и тонко давала это понять в любой роли, будь то Наташа Ростова из «Войны и мира» или изломанная принцесса Анна в «Римских каникулах».

Ольга ходила смотреть эти фильмы шесть раз — отчасти потому, что ей намекнули, будто у нее такой же, как у Хэпберн, разрез глаз, отчасти потому, что больше некуда было пойти.

В обществе этой актрисы Ольга отнюдь не скучала. Она забывала и размолвку с Геннадием. А если о чем жалела в эти дни, то разве об одном: на остров (вместе с Одри Хэпберн) завезли продукты в достаточно разнообразном ассортименте, а вдобавок какой-то глупый китобоец сообщил по радио на капитанском часе, что имеет на борту пяток лишних мешков свежей капусты. Не нужна ли, мол, капусточка. Какой глупец, ему что же, невдомек, что на острове сей фрукт, увы, не произрастает?

А кроме того, приводили кондиционных китов, и в столовой она делала роскошные котлеты с чесноком и сушеным луком.

В общем питание наладилось, жить стало веселей. И Ольга жалела, что Геннадий болтается где-то там в море. У нее, видно, в крови было: она должна за кем-то ухаживать, о ком-то заботиться. У нее это, видно, было в крови…

Может, потому-то и только потому она зачастила в общежитие китообработчиков, чтобы быть в курсе, как там на промысле и где бороздит море китобоец «Буран», на котором находился Геннадий.

«Буран» ушел на север Курил и обслуживал теперь другой китокомбинат. Но в последние дни он стал перемещаться к югу…

Как-то Главный Биллибонс, яростно стукнув по столу костью домино, на секунду повернулся к Ольге и подмигнул:

— Завтра, слышь, приходит «Буран». На капитанском часе узнал. Уж ты встретишь дружка свово милово. — Он явно дурачился. — Свово разлюбезново Генку…

Ольга посмотрела на него, как на больного.

— Ты бы стучал меньше по столу, больше бы головой думал.

— А «козел» после перетягивания каната — самая умственная игра, — съязвил он. — Так что можешь не переживать за мою голову.