Франсуа Лелорд - Гектор и секреты любви

Гектор остановился. Он не мог не думать о Гюнтере и в различиях между ним, Гектором, и таким великим бизнесменом, как Гюнтер, видел лишь собственные минусы, свои личные, персональные дефекты. Такую же реакцию он наблюдал у всех, кого бросали, с одной лишь маленькой разницей: женщины чаще страдали из-за внешности своей соперницы (даже когда та была ничем не лучше), а мужчины — из-за социального статуса или жизненной энергии того, кто увел у них подругу (даже если соперник ни в чем не превосходил его). В то же время опыт психиатра подсказывал ему, что можно рассматривать ситуацию и с прямо противоположной точки зрения: ведь он тоже привлекал женщин, которые в результате переставали любить своих Гюнтеров, то есть и ему, Гектору, было под силу выступить в роли Гюнтера-завоевателя и разорвать узы какой-нибудь подостывшей связи. Однако сиюминутная боль оказывалась сильнее доводов разума. К тому же он не мог убедить себя в собственной значимости с помощью мыслей о Вайле, так как знал, что ее вполне искренняя любовь — все же результат приема любовного эликсира. Он продолжил писать.

Совершенно очевидно, что из-за этих недостатков ты обречен(а) в дальнейшем на окончательное одиночество или на любовные связи низшего сорта и будешь вечно сожалеть о любимой/любимом. (На этом этапе размышлений следует опасаться атак со стороны первых двух составляющих.) Пережитая любовь была всего лишь шансом, которого ты недостоин/недостойна, потому что не сумел(а) воспользоваться раем, куда тебя допустили лишь благодаря неслыханной доброте, проявленной к тебе любимым существом. Ты мог(ла) испытывать приятное чувство превосходства до тех пор, пока пребывал(а) на своей очень ограниченной территории — словно тюлень, выращенный в неволе и считающий себя королем в своем бассейне с морской водой. Однако погоня за любовью увлекла тебя в широкое море чувств, успешно преодолеть которое способны лишь лучшие из лучших. Удушающие страдания, испытываемые сегодня, — это всего лишь справедливая расплата за твое ничтожество в сочетании с твоими же амбициями.

Ну, здесь он несколько преувеличивал, потому что не ощущал себя таким уж ничтожным. Он задремал, успокоенный умиротворяющим дыханием Вайлы.

Пеп! Пеп!

Гектор сразу насторожился. Дом, в котором их поселили, стоял на окраине деревни. Помешают ли сваи тигру войти?

Он ощутил, как под ним завибрировал бамбуковый пол, потом услышал какую-то возню в темноте и в тот самый момент, когда уже собрался швырнуть в этом направлении свой компьютер (поразит ли тигра это неизвестное ему оружие?), зажглась керосиновая лампа, и в ее свете возник Жан-Марсель, взъерошенный и не до конца проснувшийся.

— Слышали?

— Да.

Они прислушались и различили человеческие голоса, доносящиеся из соседних домов.

— Говорят, в сезон обилия дичи тигры не приходят в деревни, — сказал Жан-Марсель. — А если и приходят, то нападают только на буйволов.

Где-то в отдалении послышалось слабое мычание буйволов в темном сарае.

Жан-Марсель сел на пороге перед дверью, распахнутой в темноту, и свесил ноги. В этот момент Гектор заметил, что он держит ружье нья-доа, древний пугач, который смастерили в деревенской кузнице. Жан-Марсель выглядел счастливым.

Гектор снова включил компьютер и записал:

Цветочек № 24. Для защиты от укусов любви полезнее всего опасная миссия.

У — у-у, у-у-у!

Крик казался жалобным и почти человеческим, он доносился из расстилающегося перед ними леса и приводил в экстаз профессора Корморана.

— Они там! — восклицал он. — Там, там! — Его шепот был полон энтузиазма.

Гуськом по маленькой тропинке, временами исчезающей в зарослях, шли: первым — Аанг Длинные Руки, деревенский парень, который всегда с удовольствием отправлялся в поход, за ним профессор Корморан, Гектор и Жан-Марсель, не расстававшийся со своим старинным ружьем.

Они отправились в путь, как только рассвело, что, как считалось, снижает опасность встречи с тиграми, которые вообще-то редко нападают на группы взрослых людей. На склонах горы еще сохранялись клочки тумана, и потоки золота, изливаемые восходящим солнцем, проделывали в них дыры.

В какой-то момент Аанг знаком призвал их не шуметь, и они пошли очень осторожно, почти на корточках.

Сквозь завесу листвы Гектор углядел массу оранжевого меха, после чего отчетливо различил огромную обезьяну, лениво чесавшуюся под мышками. Потом он увидел безволосую морду с раздумчивым и мирным выражением, торс и мускулистые верхние лапы, небольшие согнутые нижние лапы. Это был орангутанг.