Франсуа Лелорд - Гектор и секреты любви

Все эти мелкие события отвлекали Гектора и не давали ему сосредоточиться на четвертой и пятой составляющих любви, которые подбирались к нему вместе с мыслями о том, что остаток жизни придется провести без Клары. Эти ощущения накатывали волнами, но ему удавалось прогонять их, взглянув на Вайлу, которая уснула, привалившись к плечу тоже спящей Нот. Никогда раньше у Гектора не было женщины, столь умиротворяюще действующей на него. Наверняка это эффект окситоцина, который нахимичил профессор Корморан. Может, ему удастся излечиться от Клары, приняв еще одну дозу. Но это наложит на него новые обязательства по отношению к Вайле. Ну-ка, ну-ка, подумал он, в своих рассуждениях о любви профессор Корморан никогда не упоминал обязательства.

Вдруг они заметили на тропе три фигуры, и, о чудо, это оказались три девочки, уже почти юные девушки, которые остановились, глядя на них. На девочках были туники, расшитые цветочными узорами поэтичных цветов, и крошечные ярко-красные чепчики, великолепно оттеняющие их нежные личики. Они шагали босиком по пыльной дороге, но выглядели не менее элегантно, чем модели на подиуме. Их спокойствие впечатляло, хотя можно было догадаться, что они потрясены появлением машины, полной незнакомых людей. При виде девочек Вайла и Нот пришли в полный восторг. Жан-Марсель затормозил и предложил им расспросить своих юных соотечественниц. Которые на самом деле таковыми не были, потому что явно говорили не на том языке. Накануне Гектор читал в путеводителе о племени нья-доа, к которому явно принадлежали три маленькие феи гор. Там было написано, что нья-доа говорят на языке, никому больше не известном и происходящем от древнего языка Тибета, горной страны, которую они покинули давным-давно из-за холода и соседства не таких миролюбивых, как они, племен.

В конце концов Вайла и Нот усадили в машину трех маленьких фей гор, которые, устроившись на сиденье, тут же начали бурно проявлять детскую радость — смеяться и щебетать, словно очаровательные разноцветные птички.

Еще одно мгновение счастья, подумал Гектор.

Потом самая старшая принялась показывать дорогу Жан-Марселю, похлопывая его по плечу. Она еще не была взрослой, но в ней уже ощущалась властность.

— Если жена окончательно бросит меня, — сказал Жан-Марсель, — я поселюсь здесь, займусь транспортом, организую амбулаторию, женюсь на местной барышне. И одним махом избавлюсь от всех забот.

Гектор его до некоторой степени понимал. Эти минуты в горах как бы отодвигали привычную жизнь далеко-далеко. Примерно так чувствуешь себя, оказавшись где-нибудь за городом, только здесь это ощущение в тысячу раз сильнее. Однако Гектору было известно, что такие впечатления, как правило, обманчивы и в конце концов всегда начинаешь тосковать по привычному окружению. К тому же достичь длительного согласия с туземной девушкой не менее сложно, чем наладить совместную жизнь с женщиной из своей страны. Хотя, конечно, трудности тут будут иными. Но все равно в таинственной алхимии любви все зависит от людей. Если, конечно, у тебя нет таблеток профессора Корморана, дарующих такую соблазнительную простоту.

За очередным поворотом дороги на склоне холма показались дома на сваях посреди расчищенного от леса пространства. Гектор заметил юношей, которые молотили рис в больших чанах, и стариков, куривших трубку на пороге дома. Между домами бродило несколько свиней и кур. Люди дружно обернулись на шум мотора.

— Кормор! — вскричала Нот.

Им навстречу спешил смеющийся профессор Корморан в длинной тунике, разрисованной цветами.

Поздно вечером, растянувшись на циновке в доме нья-доа на сваях, Гектор писал в полной тьме, освещаемой лишь экраном монитора. Вайла спала, нежно прижавшись к нему, чтобы согреться. За окнами стояла глубокая тишина гор.

Четвертая составляющая любовных страданий

Четвертая составляющая любовных страданий — это снижение самооценки. Уход любимой/любимого уничтожил значительную часть твоего самоуважения, поскольку воспринимается как доказательство того, что ты становишься менее привлекательным/привлекательной, стоит узнать тебя поближе. Через несколько недель, месяцев или лет общения с тобой любимый/любимая, совершенно исключительный человек, как и предполагалось, заметил(а) твою посредственность и почувствовал(а) отвращение. Ведь тебе удавалось скрывать ее, только пока ты соблазнял(а) ту/того, кому лишь недостаток опыта помешал сразу увидеть твое ничтожество. И вот теперь, когда ты без нее / без него, все известные тебе собственные недостатки — физические, моральные, интеллектуальные, статусные, — о которых тебе удавалось забыть (или как-то минимизировать их значимость), кажутся непреодолимыми слабостями.