Геннадий Падерин - Шахматы из слоновой кости

– Обязательно и непременно!

– В целях самообороны, естественно?

Было похоже, следователь ждал подтверждения – такое давало, как догадался бы и ребенок, возможность оправдания не столько его самого, сколько теперь уже Фени: не ударь она, все равно ударил бы Похламков. Скажи он сейчас «Да» – и следствие будет прекращено, дело закрыто.

Следователь ждал от него «Да», по именно в теперешней ситуации после всего, что произошло, Похламков не мог позволить себе солгать. Даже во спасение.

– Так я пишу: в целях самообороны, – склонился -следователь над листом.

– Нет, нет, – возразил Похламков, – я его, стервеца, без всякой самообороны в тот момент вздул бы! Непременно!

Следователь поглядел на него внимательно.

– То есть?

– Понимаете, дурь над парнишкой верх взяла.

– Хотелось бы уточнить, что имеете в виду, какую конкретно дурь?

– Нечестность всяческую и хамство.

– Насчет хамства мне судить затруднительно, а что касается нечестности, то, насколько я уловил…

– Правильно уловили, я себя казню все эти дни, если надо – и по суду ответ готов держать.

– Н-да…

Следователь повертел в руках листы с показаниями Похламкова.

– Н-да… Вот ознакомьтесь и, если верно изложено, подпишите. Каждый лист.

Вышел из комнаты.

Похламков прочитал все до конца, в конце задержался, вернулся вспять, перечитал снова:

«Вопрос»: «В целях самообороны?» Ответ: «Да».

Похламков подумал вслух:

– А с виду – сухарь сухарем. Как это он: давай, говорит, ab origine.

Занес перо, чтобы изобразить свою привычную витиеватую подпись, но вдруг, представив ее здесь, на этих строгих листах, чего-то устыдился и с ученической старательностью начал выводить: Пох-лам-ков.

…На крыльце прокуратуры поджидала Феня.

– Как там?

– Вроде бы обошлось.

И спросил в свою очередь:

– Была?

– Допустили в палату. Веселый уже. Мне, говорит, теперь поправиться – раз и два!

– Больше ничего не говорил?

– Стоющего ничего, а так вообще сказал, когда уходила: только через эту вывесочку, говорит, и понял кое-что.

Похламков усмехнулся, сказал в раздумье:

– Как и я…

Было раннее утро (во всяком случае, достаточно раннее, если он, Мамаду, еще не успел позавтракать), когда прибежал посланец от губернатора:

– Скорей, Мамаду!

– Прежде скажи мне здравствуй, Аман.

– Некогда, Мамаду!

– Зачем я ему вдруг понадобился?

– Не знаю, Мамаду!

Такая честь: его приглашает губернатор!

Конечно, теперешний губернатор совсем не похож на того блестящего и высокомерного французского генерала, который пребывал здесь на правах господа бога до для независимости, теперешний губернатор – такой же африканец, как и Мамаду, но все же это самое большое начальство не только у них в Сигири, а и во всей округе.

Такая честь: его приглашает губернатор… Крокодилу бы ее под хвост, эту честь!

Четырнадцать лет служил Мамаду у французского губернатора. Не служил – находился в услужении. Четырнадцать лет его руки, ум, его сердце, уставшее не от жара кухонной плиты – от страха, были подчинены одной заботе: угодить белому богу своим искусством.

Угодить ему самому, его домочадцам, гостям, собачкам, кошечкам, ручным обезьянкам, белочке в золотой клетке и золотым рыбкам в аквариуме. Четырнадцать лет!

О, такого повара, каким стал Мамаду, поискать! У парижских кулинаров практиковался. На кухню Елисейского дворца был допущен – нет, не готовить, конечно, а на ус того, другого поднамотать. В конкурсах участвовал! А только радости от своего умения, радости и гордости не ведал до той самой минуты, пока французский губернатор не отбыл восвояси.

Теперь Мамаду – шеф-повар в народном африканском ресторане.

И вот новый губернатор опять намерен оказать ему честь – крокодилу бы ее под хвост! – служить не народу, а лично ему, губернатору, хотя он такой же африканец, как и Мамаду. Иначе зачем стал бы посылать за ним Амана? Какая еще может быть причина свидеться губернатору с поваром Мамаду?

Возле двухэтажного здания губернаторской канцелярии, несмотря на ранний час, толпились посетители, в большинстве своем – крестьяне. Видимо, ходоки от своих деревень-табанок. Мало ли у кого какое дело к губернатору. А порядок для всех такой: записывайся на прием у секретаря и жди, когда подойдет твоя очередь.

Аман провел повара мимо очереди и мимо секретаря – прямиком в губернаторский кабинет. И хозяин кабинета – такая честь! – вышел при виде Мамаду из-за стола и почтительно пожал ему руку.