Геннадий Падерин - Шахматы из слоновой кости

Тут это и произошло: старик вдруг размахнулся и…

В первое мгновение Николай как-то даже не поверил тому, что случилось. Будто не с ним вовсе. Ну, а в следующее мгновение у него на руках, уже напружинившихся для ответа, успели повиснуть парни; повыскакивали из спальников, заблокировали с обеих сторон.

– Ну, старый пень… – прохрипел Николай, пытаясь освободиться.

Бригадир убрал топор, вновь взялся за штанину.

– Да не держите вы его, – сказал ребятам, – пусть, такое дело, пар спустит.

Те проводили Николая до выхода из палатки, Петя Клацан буркнул в спину:

– Погуляй…

Николай метнулся по мокряди к ближней пихте, нырнул под разлапистые ветви на сухое, привалился спиной к стволу.

– Пень старый! – не удержался, прокричал в сторону палатки. – Не думай, это тебе так не обойдется – руки распускать!

Покурил, жадно и глубоко затягиваясь, но папироса не успокоила, и, когда все тот же Петя Клацан позвал завтракать, рявкнул:

– Иди ты со своим завтраком!..

Так и сидел под деревом, со злостью обламывая над собой отмершие сухие ветки, пока не увидел, что бригадир и оба молодых плотника уже шагают к моторке.

Нехотя поднялся, пристроился в хвост бригаде.

Алеха Сердюков нес, перекинув через плечо, Николаеву брезентуху, Николай потребовал сердито:

– Дай сюда!

Натянул куртку, хлопнул рукой по взбугрившемуся карману.

– Что тут?

Алеха оглянулся, подмигнул;

– Поешь!

– Заботишься? А может, мне ваша забота поперек горла?

Вытащил сверток, размахнулся, делая вид, будто собирается выбросить.

– Сдурел! – поймал за руку Алеха.

– Черт с тобой, – рассмеялся Николай, примирительно ткнув приятеля в бок, – слопаю, так уж и быть.

Пока жевал, Петя Клацан прогрел двигатель.

– Внимание, приготовились, – выкрикнул он, дурачась, – старт!

Лодка отделилась от лесистого берега и, оставляя пенистый след, устремилась по крутой дуге на середину реки, где моталась на якоре довольно большая связка бревен.

Какая возлагалась на бригаду задача? Если говорить вообще, им предстояло перекинуть через Томь мост-времянку, по которому пойдут грузы для строящейся железнодорожной линии. Но даже здесь, в верховьях, не шагнуть было с берега на берег одним пролетом, требовались промежуточные опоры. Этакие искусственные островки. С ними и ждала бригаду главная маета.

Чтобы соорудить такой островок, надо вогнать в дно реки четыре сваи, подшить к ним изнутри доски, а потом засыпать образовавшийся ромбовидный колодец гравием. Только тот, кому самолично, как говорит их бригадир, доводилось бить сваи, кто приколачивал к ним в ледяной воде намокшие тяжелые доски, а после возил на лодке гравий и ведро за ведром валил в кажущуюся бездонной утробу, – только тот мог по достоинству оценить, какой затраты сил требуют искусственные островки на сибирской реке.

Пока они успели закончить один такой островок. Накануне принялись вбивать сваи для второго. Возле этих свай и колотилась на якоре связка плота.

Лодка притиснулась к нему боком, все перебрались на скользкие бревна, облепленные хлопьями не успевшего растаять снега. Алеха подхватил прикованную к носу лодки цепь, готовясь крепить к плоту, однако бригадир потребовал:

– Дай-ка, дай сюда, а то знаю ваши узлы: не успеем оглянуться, как без транспорту останемся.

Покончив со швартовкой, шагнул к свае, которую вчера не успели вогнать до отметки, ткнул кулаком:

– Стоишь, чертовка?

Неожиданно подпрыгнул, ухватился за торец, подтянулся на руках, помог себе коленями – вскарабкался наверх.

– А говорите – старик! – с победным видом кинул оттуда.

Тут свая, очевидно подмытая за ночь, дрогнула, покачнулась и тяжело ухнула в реку. Бригадира накрыло волной.

– Доигрался, старый пень! – ругнулся Николай,

Петя Клацан кинулся в лодку, завел мотор,

– Отвязывай! – крикнул Алехе.

Алеха рванул за конец цепи, но узел не распался; Алеха опустился на колени, принялся распутывать дрожащими пальцами стянутые звенья.

Тем временем старика швырнуло в сторону от сваи, понесло к водовороту под обрывистый левый берег. Седая голова то возникала на поверхности, то исчезала под водой. Они знали, старик плавает чуть лучше топора.

– Чего телишься! – оттолкнул Николай Алеху и, схватив топор, хрястнул по узлу обухом.

Железо жалобно дзенькнуло, узел остался целым. Тогда Николай сорвал с себя брезентуху, сдернул сапоги и прыгнул в черную воду.

Все обошлось благополучно. Благополучно в том смысле, что Николаю удалось быстро нагнать уже еле барахтавшегося бригадира и удержать на поверхности, пока не подоспела лодка.