Юрий Нагибин - Дневник

Я занимаюсь сейчас кристаллизацией навыворот: отсекаю, отлущиваю от Геллы дурное, дико эгоцентрическое, холодножестокое, бестактное, даже подлое, а милые, невольные безотчетности: опущенные горько губы, беззащитную тонкость шеи, припухлость татарских глаз — дико и сумрачно глядящих из тайника — возвожу в ранг добродетелей. Но проблески милого в ней не имели отношения ко мне. Она меня ненавидела, да и не только меня — всю семью, даже наших животных. Мы были препятствием на пути к пьянству и распаду, она не прощала нам этого. Она не врала, когда говорила, что презирает меня. Она в самом деле презирала меня за ею же придуманное помешательство мое на ней. А у меня не было помешательства. Была, да и есть еще, любовь, но слепоты любовной нет и не было. Я всё видел и всё низал на пить, всё ждал какого‑то окончательного оскорбления. Я не хотел с нею расставаться и давал ей возможность избежать этого: не переходить самой последней грани, но она все‑таки перешла. Если б я вернул ее сейчас, ее презрение стало бы ликующим.

Я выходил из леса, когда увидел на земле перед молодым ельником толпу сорок и ворон. Они все кричали, подпрыгивали угрожающе, словно играли в зловещих хичкоковских птах. И вдруг я увидел, что они неспроста затеяли свой базар: в центре круга скорчилась большая огненно — рыжая лиса. Мое появление вспугнуло стаю, птицы стали с шумом разлетаться. Обалдевшая от страха лиса очнулась, внимательно, задумчи во поглядела на меня, я мог бы пришибить ее палкой, и, вытяну в хвост, метнулась в ельник. Мелькнула раз — другой рыжей Шубой и сгинула.

Необыкновенные дни: тепло — до 15°, иногда ветрено, но чаще — неправдоподобно тихо, небо голубое, деревья почти облетели, мощно и сладко пахнет палая листва, в аллеях сухо, и трудно поверить, что на исходе последняя неделя октября — Живу в бреду. Процедуры, уколы, полусон, неверие, что всё бывшее и в самом деле было. Мощно справляю я тризну по Гелле. Над всем этим мрачно нависает поездка в Африку под израильские бомбы и ракеты. Зловещий клоун Анька творит дьяволиаду у кровавого ковра. Киносуета, кииогрязь вторгаются в мой бред, как мелкие чертенята в шабаш взрослой нежити на Брокене. Тут же ремонт, запахи политуры и купороса, жалкие, потерянные собаки, милая, безмерно любимая бедная мама, жалкий, противный и тоже до слёз любимый Як. Сем., вспышки памяти — боли о Гелле, Ленина жалкость, Адина потерянность и симпатичность, мои тщетные попытки присесть к письменному столу, боль в заднице от ишиаса, геморроя и раздражения слизистой оболочки, урологическая больница — уголок ада, неквалифицированные, легкомысленные врачи, Изя с дрянной и удороженной невесть почему обувью, датский сыр (его съедают горы), необходимость всё время что‑то извлекать из таинственного маминого шкафа и вечная боязнь, что дальше будет еще хуже — вот моя жизнь. Но покамест боязни и суета прикрыли меня от главной муки. Что‑то ждет меня впереди?.. Надо придумать себе дальнейшую жизнь.

Вот я опять подвожу итоги прожитого года. Да полно, неужели прошел год? Я же вчера только подытоживал год 66–й. А поездка в Болгарию была куда раньше. Не говоря уже о поездке к Гейченко, то было Бог весть когда. И тем не менее… Это был, наверное, самый страшный год моей жизни. Я расстался с Геллой. Даже если когда‑нибудь мы вновь сойдемся, это будет не та Гелла, которую я сперва любил, потом любил и жалел, наконец любил, жалел и ненавидел. Вернуться может лишь другая, похожая на нее женщина, но какой бы эта женщина ни оказалась, она всё равно будет хуже.

Румынская авантюра тоже дорого стоит. Я и сейчас не постигну своего поведения. Может быть, так и выглядит настоящее отчаяние, когда человек становится страшен и губителен для окружающих? Еще я скверно и унизительно болел и мучительно лечился. Еще Салтыков на последнем этапе испортил сильный фильм «Бабье царство», еще меня обманули Калатозов [71] С кинорежиссером М. К. Калатозовым 10. М. Нагибин работал над сцепарием советско-итальянского фильма «Красная палатка», вышедшего па экраны в 1970 г. В титрах значилось: «Авторы сценария — Р. Болт, Э. До Кончини, М. Калатозов при участии 10. Нагибина». — Примеч. ред. и Таланкин. Еще — двусмысленный успех «Суджанских мадонн» [72] «Суджанские мадоппы» — драма в 2–х частях Ю. Нагибина и Ц. Солодаря. Выла поставлена на сцене Московского театра им. Ленинского комсомола. Постановка и сценическая композиция — С. Л. Штейна. — Примеч. ред. , созданных в благородном содружестве… Ну а еще? Настоящая повесть «На кордоне», настоящий рассказ «Срочно требуются седые человеческие волосы» и несколько настоящих рассказов из книги детства. Bce — таки год прожит не зря. Мне было из рук вон плохо, но написал я свои лучшие вещи. И потому — спасибо тебе, страшный 1967–й год…