Руслан Белов - Кот в сапогах, модифицированный

Сказав, Адель рассмеялась:

— Дом-2, дом-3! А у нас будет «Замок для двоих»!

— «Замок в целлофане» лучше, — засмеялся генерал.

Большая гостиная. Полна дам и господ. Говорят в полголоса. Слышны иностранная речь, звон бокалов, посуды. На одной из стен — несколько больших экранов. На них мы с Натальей. Она стоит на трубе, держа на руках Эдгара-Эдичку. Я долблю под водой стену, поминутно выныривая, — смотря эту сцену, я душевно содрогался.

— Ставки будут приниматься еще минуту! — появился на одном из экранов высокий и тощий букмекер, когда вода подобралась к лампочке.

— Пятьсот долларов, что успеет, — сказал фон Блад.

— Сто, что нет, — сказала сверх меры возбужденная княгиня Квасьневская-Сусло, вся в крепдешине, бриллиантах и старческих пятнах. К уголку ее рта мушкой приклеилась икринка.

— Что-то скучновато стало, — сказала госпожа N молодому любовнику, замеченному в уголовных кругах. — Давайте, что ли, крокодила им подпустим? У меня есть знакомый с нильским крокодилом.

— Крокодил и у нас есть. Но большого подпустить не получится, а маленького жалко — съедят, — покачал головой фон Блад.

— Ну тогда змею, как в «Пестрой ленте»!

— Змею?.. — задумалась Надежда. — А почему бы и нет? Стефан Степанович, есть у нас змея?

— Опасная и коварная, как женщина?

— Да.

— Наверное есть. Амурский полоз в вольном террариуме зимнего сада.

— А почему наверное?

— Ветеринар давеча говорил, что вот-вот сдохнет — обезьяны его перетягивали.

— Ядовитый?

— Нет. Совсем неядовитый.

— Замечательно. На мой взгляд, неядовитая змея есть символ гуманного зла. Или беззубого добра, как вы считаете?

— Как прикажите, сударыня, — заулыбался Стефан Степанович.

— Бросьте его к ним.

— Ты на меня сердишься? — села рядом со мной Надежда-племянница, когда Наталья на экране умерла, и я вытирал набежавшие слезы.

— Да как тебе сказать… Я бы не смог так обойтись с человеком — любым — так жестоко и беспринципно.

— Да, ты так не можешь, и потому не видать было тебе Натальи, и она, видя тебя такого, и думать не могла, что в один прекрасный момент ты станешь ее мужем. В наше время надо так уметь, ведь успех, слава, деньги, приходят только так…

— Я тебе благодарен… — вставил я, желая замять спорную во всех отношениях тему.

— И еще одно… — продолжала она говорить, кивнув моим словам. — Я хочу, чтобы ты знал это, может быть, потому что в глубине души хотела бы быть такой, как ты, мягкой и принципиальной…

— Зря. Такие как ты, нужны людям… Иначе всех одолеет зевота и они расхотят плодиться и размножаться. Что ты хотела сказать?

— Понимаешь, многое в нашем шоу получилось само собой, в ткани действия…

— Ты что имеешь в виду?

— Ну, вода во вторую комнату полилась, потому что труба лопнула, сама по себе. И если бы ты не пробился вовремя, вас не успели бы спасти.

— И Вова с Володей сами в актеры попросились?

— Да нет, этот уголовник, ну, который тебя раздел в доме Адели, сказал, что экшена в шоу не хватает, мордобоя, значит, с рукоприкладством. Вот их и спустили к вам.

— А тампоны?.. Это жестоко… Я же действительно хотел…

— Законы жанра — есть законы жанра, — не дала сказать Надежда, — sed lex, dura lex. Когда ты разобрался с Вовами, мы с Аделью и папой пришли к мнению, что нужен какой-то эффектный ход, иначе все рухнет, и мы можем сесть в лужу, и не только в нее. Папа сказал, что в мире все уже было, и потому надо обратиться к классике. И тогда я вспомнила «Ромео и Джульетту». Остальное было делом фармакологии, а я с ней, как тебе известно, хорошо знакома… Слышал, наверное, о тетрадетоксине, о яде так называемой надувающейся рыбы?

Надежда лукаво улыбнулась. В нескольких моих книжках до сих пор орудуют красноглазые зомби, объединенные в зомберкоманды.

— Слышал. Спасибо, племянница. Теперь всем буду говорить, что я самый настоящий зомби.

— Мы-ы бу-удем говори-ить, что мы зомби-и, — сделав страшное лицо, протянула Наталья глухим голосом.

Вечером, уже в постели я поинтересовался, почему Наталья так спокойно отнеслась к столь массированному вторжению в ее личную жизнь.

— Я не чувствую себя жертвой, — сказала она, водя пальчиком по моему животу, — и никто в мою личную жизнь не вторгался, потому что Натальи Вороновой давно уже нет. Есть я, Наталья Смирнова нежно тебя любящая и с удовольствием носящая твою фамилию…

— Получается, что Наталья Воронова осталась в подземелье?