Феликс Кандель - Коридор

И еще раз она сработала совсем недавно‚ в ночь под Новый год. Вдруг ни с того‚ ни с сего Саша Терновский захандрил‚ заперся в лаборатории‚ поставил пластинку с дикой музыкой‚ – на рентгеновской пленке с проглядывающим на просвет скелетом‚ – и слушал ее весь вечер. Она шумела‚ трещала‚ издавала непотребные звуки‚ а Саша молча кривлялся в такт музыке‚ дергал руками и ногами‚ и сотни лиц с нечетким изображением пристально глядели на него со стен. В двенадцать часов ночи он вошел в туалет и с первым ударом курантов дернул за веревку смывного бачка "Эврика".

– Ребятушки‚ – говорит Саша Терновский‚ – а ребятушки... Плохо наше дело. Не выпить ли по такому случаю молочка?

4

Идут пить молоко. Мимо сборки‚ мимо кузнечного цеха‚ напрямик через термичку‚ где плотный‚ осязаемо жаркий воздух душным компрессом накрывает лица и затыкает ноздри‚ и где можно бесплатно хлебнуть пузыристо-злющую газировку с солью. Остановились‚ выпили по стаканчику‚ пошли дальше. Зимой друзья бегают в столовую‚ по морозу без пальто‚ едят свиные шницели – сплошное сало в сухарной корочке‚ на просвет всё видно‚ а летом‚ в жару‚ пьют до обеда молоко‚ выбегают в перерыв из проходной – и на канал‚ купаться. Ныряют, постанывают от наслаждения и лениво ползут обратно‚ проклиная всё на свете. Влажные трусы противно прилипают к брюкам‚ и работать уже неохота‚ а охота спать.

Они сидят в цеховом буфете‚ пьют холодное молоко из пивных кружек и сочетают приятное с полезным. Полезное – это молоко‚ а приятное – это молоко в рабочее время. Вокруг них все пьют молоко‚ едят мятые коричневые пирожки с повидлом‚ густо мажут горчицей толсто нарезанную вареную колбасу и дешевую ливерную‚ а женщины берут ее домой целыми кругами‚ чтобы не толкаться после работы в очередях. Буфет выкрашен масляной краской в синий‚ безжизненный цвет‚ душно пахнет эмульсией и каленой металлической стружкой‚ пронзительно‚ на высоких тонах‚ верещат станки‚ да еще рядом‚ за стенкой‚ нескончаемо постукивает компрессор‚ будто пальцем по темени‚ и часто громыхает молот в соседнем кузнечном цехе. Молоко подрагивает в кружках‚ на больших окнах с частыми переплетами дребезжат стекла.

– Мальчики‚ – вздыхает Рита Колчина‚ – ой‚ мальчики... На улице-то теплынь! Какая погода пропадает!..

И тоскливо смотрит в пыльное окно.

– Какая пропадает погода... – печально‚ на весь буфет‚ повторяет Рита Колчина‚ и интонация у нее чеховских героинь: "В Москву! В Москву!.." На сцене это звучало бы прекрасно‚ на сцене этому бы аплодировали‚ но здесь‚ в цеховом буфете‚ рядом с ливерной колбасой и пирожками с повидлом‚ вызывает общее недоумение.

Рита Колчина – актриса. Еще в школе на всех вечерах читала она стихи‚ выступала на городском смотре‚ прославилась, была приглашена в Кремль‚ на концерт для охраны. Они собрались в проходной у Спасской башни‚ и солдаты настороженно сверяли каждое лицо с фотографией на паспорте. Потом их провели по территории‚ а внутри здания был еще один пост‚ новая проверка‚ пристальное оглядывание с ног до головы‚ быстрый‚ врасплох‚ вопрос: "Оружие есть?" А когда их‚ запуганных‚ завели в артистическую‚ в дверях встал солдат‚ у лестницы встал солдат‚ в кулисах стояли солдаты и в зале тоже сидели одни солдаты. Во время концерта за сценой ходил мужчина во френче‚ но без погон‚ и вежливо предупреждал товарищей артистов‚ чтобы ничего не уносили с собой на память. Так редко люди попадали в Кремль‚ что потихоньку отвинчивали выключатели‚ вывертывали лампочки из настольных ламп‚ брали мыло в туалете‚ чтобы похвастаться потом перед друзьями.

После десятого класса мама Риты Колчиной сумела убедить дочку‚ что лучше быть плохим инженером‚ чем плохим актером. Она поверила маме‚ пошла в технический институт‚ старательно и добросовестно училась‚ даже получала пару раз повышенную стипендию‚ и всё было предельно просто и ясно‚ как заметка в институтской многотиражке: "Отличница‚ будущий инженер‚ находит время для занятий художественной самодеятельностью". И это была истинная правда. В институте Рита сразу же поступила в театральный коллектив и в первом спектакле затмила всех участников. С тех пор и до последних дипломных дней она блистала на подмостках‚ ее окружала толпа поклонников‚ через которых трудно было пробиться‚ но она независимо прошла мимо всех‚ скромно гордясь своей исключительностью. Была у нее большая‚ вымышленная любовь к партнеру по сцене Вале Грудеву‚ и бегала она на свидания в угол институтской территории‚ где пожарный водоем и пяток елок. В водоеме студенты купались‚ под елками загорали и готовились к экзаменам. Валя Грудев приходил на свидание легким пружинистым шагом‚ часто вскидывая голову‚ отчего красиво подлетали кверху его светлые волосы‚ и они вели двусмысленные беседы с многочисленными паузами и интонациями тех героев‚ которых изображали на сцене. Игра была и там и тут‚ и Валя Грудев милостиво ожидал от нее развития событий‚ будто из них двоих мужчиной была она‚ потому что Валя был избалован гораздо больше: герой-любовник и герой-спортсмен‚ чемпион института в беге на сто метров. Стоило только посмотреть‚ как он разминался перед бегом‚ как брал старт‚ бежал и рвал грудью финишную ленту – настоящий спектакль. Валя Грудев прошел за годы учебы все факультеты по очереди‚ откуда его отчисляли за непроходимую тупость‚ и только на заводе‚ да и то не сразу‚ Рита Колчина поняла‚ какая она была дура. А Валя так и остался дураком‚ у которого по счастливой комбинации генов оказались длинные ноги для бега и красивый профиль для сцены‚ и у которого самовлюбленность с тщеславием подавили даже естественные мужские потребности.