Андрей Портнов - Автово

Лица обоих, что очень интересно, выражали настолько полное безразличие ко всему вокруг, что со стороны могло показаться, будто Юрик спрашивает Шашина, как пройти к библиотеке Ленина. Ну, а то, что метод допроса был несколько странным… что ж, все люди разные.

Данная экзекуция продолжалась довольно долго, пока Юрик не решил сделать небольшую паузу и посмотреть на меня. Что-то мне в его взгляде не понравилось. Недолго думая, я решил уйти от греха подальше…

Этой же ночью мы проснулись от громких криков.

— Лариса! Ла-ри-са! Открой дверь! — орал в коридоре пьяный Шашин.

— Надо же, — спросонья подумал я, — из чего, всё-таки, у него сделана голова, что он ещё способен бегать после того, как его отмутузил Юрик? Не голова, а ведро какое-то!

— Ла-ри-и-и-и-са! — орал тот не переставая.

— По бабам пошёл, — продолжал я, — как будто баб в общаге мало.

Вскоре послышались громыхающие стуки в дверь (Ларисину, конечно же), скорее всего, ногой. Затем, колошматя дверь ещё несколько минут, крики стихли, и я, наконец-то, опять смог заснуть.

На следующее утро от своих друзей Шашин узнал про свои ночные дебаты и долгое время сидел с каменным лицом. А потом всё же пошёл извиняться перед Ларисой, и та, подкосившись под Мать Терезу, всё ему простила.

Нет, это же надо так напиваться, чтобы утром ничего не помнить!!! Я этого никогда не понимал и не пойму, потому что, сколько бы я не выпил, как бы нехорошо мне не было, я всегда до мельчайших подробностей помнил всё, что творилось вокруг меня. Честно! Хотя, может быть, это именно я — исключение, а с нормальными людьми всё бывает так, как с Шашиным, кто знает?

Так незаметно подошёл май. К этому времени у меня уже созрел новый план. На этот раз всё должно было перевернуться на 180 градусов, так как я решил «немного» почернеть. И стать не просто чёрным, а невыносимо жгуче-чёрным. Хочу заметить, что не кожей! Хотя я и не питаю сильного отвращения к неграм, но в представителя солнечной Африки перевоплощаться не собирался.

И вот, однажды, когда все наши ушли на «войну», я приступил к очередному своему безумству…

Первой меня увидела Лариса. Хотя нет, первым увидел себя я сам — в зеркале. Смотрел я достаточно долго и никак не мог понять, что это за татарская рожа смотрит на меня оттуда. Я всегда любил контрасты, но после ослепительного блондина так сразу стать чёрным… Было как-то не по себе. А тут как раз зашла Лариса…

После её ухода мне стало ясно, что прежде, чем так пугать людей, я должен привыкнуть к себе сам. И лучше это сделать в шумном городе среди огромной толпы. Я оделся во всё чёрное, в результате чего моё лицо на фоне этой черноты пугало своей белизной и выпученными вперёд на 2 см глазами. Тогда, чтобы хоть чуть-чуть поубавить яркость моей рожи-фонаря, я одел очки. Вот таким я и появился на улицах Питера и пошёл пешочком по пр. Стачек.

Около почты мне повстречался Шашин…

— Нет, нет, — думал я, идя обратно в общагу, — люди, а тем более «школьники», совсем не готовы к такому потрясению. Надо поесть.

В этом же одеянии и не снимая очков, я зашёл в нашу столовую, где тут же стал объектом пристального внимания профилакторцев. Мои щёки горели, уши переливались всеми возможными и невозможными цветами, и мне требовалось огромных нечеловеческих усилий, чтобы не сорваться с места, опрокинув тарелку супа, и не скрыться от всех где-нибудь под лестницей. С пульсом 240 ударов в минуту я сел за свободный столик, раскрыл на первой попавшейся странице только что купленный «Спид-Инфо» и, подцепив что-то ложкой, принялся есть. Через минуту я догадался снять очки и перевернуть журнал, поскольку держал его, оказывается, вверх ногами, а ещё через минуту отнёс тарелки к мойке и пулей вылетел из столовой.

Вставляя ключ в 215-ую, я уже надеялся, что ближайшие два часа меня уже больше никто не увидит, как вдруг заскрипела соседняя дверь, и из 217-ой выплыли Костик и Тимофей.

— Нет, Андрюха, — сказал Костик-«школьник» после пятиминутного молчания, так круто менять имидж нельзя. У некоторых может случиться отклонение в психике.

После чего он наставительно поднял палец и вместе с онемевшим Тимофеем пошёл в столовую…

А потом пришёл Владик, посмотрел на меня и заржал.

— Что ж, Владик всегда отличался неадекватной реакцией, — подумал я.

После этого он взял талончик на обед и побежал в профилакторий. Через некоторое время вошёл Рудик.

— Ну-ну, — сказал он. — Мне Владик уже многое наговорил про тебя, но я даже не думал, что это будет так…