Андрей Портнов - Автово

— Вот здорово будет забиться сюда всей нашей группой, — почему-то подумал я, ожидая снимки, которых всё ещё не было.

Школьницы с раскрасневшимися рожами уже выбежали наружу и тоже подбежали к оконцу. Мне стало плохо, что они сейчас увидят мои вылезающие фотографии, поэтому стоило только аппарату затарахтеть, и из него показаться снимкам, как я молниеносно схватил их, чуть не порвав, и мелкой рысью в следующую секунду уже бежал по Нарвскому проспекту.

Добежав до метро, я смог, наконец-то, перевести дух, и тут я впервые посмотрел на свои фотографии.

В голове мелькнула мысль, что я мог схватить чужие фотки, а те — мои — сейчас смотрят эти школьницы и помирают, наверное, со смеху. Но нет, слава Богу, это были мои фотографии, вернее, скорее всего, мои, потому что то, что я увидел на них повергло меня в настоящий транс. На четырёх микроскопических фотографиях было чужое, но немного похожее на меня лицо с гигантскими глазами, которым бы позавидовал сам Рудик. Объяснялось это внезапной вспышкой света в кабине — от такой неожиданности и страха у меня не только могли раскрыться до размеров блюдец глазки, но и запросто разорваться все внутренности.

Но этого было мало — глаза были накрашенными!!! Вот этого я совсем не понимал, но с фотографии явно и недвусмысленно смотрела рожа эдакого трансвестита с аккуратно подведёнными глазами.

— Господи! А это ещё почему? — спросил себя я и заглянул в ближайшее зеркало витрины одного из ларьков.

— Глаза на месте, ничего не накрашено, — думал я, разглядывая себя. — Надо же какое уродство получилось, хорошо хоть не под сорок лет как у Рудика.

Но были и свои плюсы — щёки мои получились нормальными и не увеличенными, но, честно говоря, это был маленький плюс.

К сожалению, делать было уже нечего, и я поплёлся прямиком в отдел кадров филармонии. Положив на стол кадровичке трансвеститские фотографии, я стал наблюдать за её реакцией. Та не заставила себя ждать. Схватив снимки хищной хваткой, кадровичка переводила свой взгляд с них на меня и обратно. Затем подумала, нацепила на рожу очки и повторила операцию.

— Это — я, правда, даю вам честное слово, — печально вздохнув, произнёс я. — Можете даже не сомневаться.

Однако, похоже было, что мои слова для неё ничего не значили.

— Да вы посмотрите на уши, — не выдержал я, цепляясь за последнюю возможность, — разве их можно спутать с чьими-то другими?

Теперь кадровичка вроде бы начинала мне верить, потому что, поколебавшись для приличия пару секунд, стала меня оформлять.

— Ну, слава Богу, с этим унижением покончено, — подумал я, очутившись на свежем воздухе.

До начала работы оставалось полчаса, поэтому не было никакого смысла возвращаться домой. Я достал сигарету, закурил и пошёл в парк около Русского музея.

— Кстати, — подумал я, выпуская изо рта сизый дым, — пора бы уже Рудику узнать, что я курю.

Тут ко мне подошёл какой-то пацан и спросил сколько времени. Пока я смотрел на часы, я совсем забыл про сигарету и, собравшись ответить, набрал в грудь побольше воздуха и тут же мгновенно захлебнулся в собственном кашле. Пацан, видя такое дело, счёл за лучшее отвалить, а я же, совладав с кашлем, вдруг почувствовал такой балдеж в голове, что не удержался и сел на первую попавшуюся скамейку.

В считанные секунды я понял, в чём дело. Я заглотнул дым! Заглотнул впервые! Не зная, как курить на самом деле, тогда, сидя на подоконнике в 215-ой и раскуривая свой первый «Camel», я втягивал в себя дым, но оставлял его в полости рта и сразу же выдувал обратно. О том, что его надо заглатывать в лёгкие я и не подозревал. А я ещё удивлялся тогда — почему это я не кашляю? Конечно, и сейчас мне об этом никто не говорил, но какая-то интуиция и приятный кайф в голове подсказывали, что именно так и надо курить. И вот он — долгожданный кашель.

Прислушиваясь к новым ощущениям, я засунул в рот жвачку — нельзя же Рудика шокировать вот так сразу — и пошёл к филармонии.

Вскоре пришёл Рудик. Быстро заполнив гардероб и уже привычным жестом положив к себе в карман несколько долларов и пару тонн, я решил подготовить почву для предстоящего разговора.

— Дима, — начал я, — я хочу тебе кое-что рассказать.

— Да, да, — Рудик настроился позитивно.

— Я хочу тебя удивить, — продолжал я.

— Да, ну, — ехидно поинтересовался мой собеседник, — и что же на этот раз?

— Нет, ты расслабься, ты должен сильно удивиться.

— А если не удивлюсь.

— Удивишься, просто обязан удивиться.