Андрей Портнов - Автово

— Ну-ну, и что же это такое?

Я замолк, потому что не знал, как к этому подступиться. Как-то сказать обо всём прямо не хватало духа.

— Ну, ты попробуй сам угадать, — предложил я, — вот чему бы ты удивился?

— Если бы Владик перестал задевать мою кровать и петь по утрам, — не раздумывая, ответил Рудик.

— Да при чём тут Владик — про меня речь!

— Ну, не знаю… может быть, ты в «Гербалайф» подался?

— «Посмотрите на меня и спросите, как похудеть!» — съязвил я. — Я ещё не совсем того!

— Тебя нашла ещё одна парикмахерша. Нет, две, и теперь они дерутся между собой — кому ты достанешься.

— Тоже нет, мне и моей Светочки хватает.

— Ты стал ходить в церковь или записался в какую-нибудь секту.

— Тьфу!

— Ты помирился с Владиком, и теперь вы вместе ходите к Рябушко!

— Идиот! Это касается только меня! Я что-то сделал! Что-то начал!

— Курить? — предположил неимоверно умный мальчик.

— Да!!!

— Да???

— Да!!!

Наступило молчание. Рудик переваривал информацию.

— Что, ты, и правда, куришь? — ещё раз переспросил он.

Я вытащил из кармана пачку «Camel» и продемонстрировал её перед ошалевшим Рудиком. Я его понимал. Ещё не знаю, как бы отреагировал я, если бы узнал, что курит сам Рудик. Неизвестно, кто бы тогда удивился больше.

Ничего не говоря, Рудик выхватил у меня пачку и стал её обнюхивать.

— Пахнет, — послышалось через некоторое время. — И давно ты начал?

— Скоро уже два месяца будет! А вы с Владиком о чём-нибудь догадывались?

— Нет, я даже и подумать о таком не мог!

Я был чрезвычайно горд за себя, за то, что целых два месяца никто ни о чём и не подозревал.

— Ну, и как, ты удивлён? — спросил я.

Глядя на лицо Рудика, в ответе можно было не сомневаться.

— Ну, что ж, — резюмировал я, — раз ты уже всё знаешь, я пойду покурю.

Я достал сигарету и вышел на улицу. Докурив, я бросил окурок и собрался уже было вернуться обратно, как на улицу выбежал взволнованный Рудик.

— Ты что, уже всё? — разочаровано произнёс он. — А я хотел посмотреть, как ты куришь.

— Ничего, ещё успеешь, — успокоил его я. — А хочешь, я и тебя научу.

— Нет!!! — в ужасе закричал Дима и убежал обратно.

Я пошёл за ним…

Владик молчал, я тоже. Между нами как будто было взаимно-нелепое молчаливое соглашение.

Меня это абсолютно не волновало и даже, наоборот, радовало. Правда, теперь я уже не мог погрызться с ним насчёт грязного стола, зато перед всеми демонстративно смахивал крошки со стола со словами «И вот с такими чушками приходится жить!».

Рудик о моей новой привычке пока никому не рассказывал, потому что я попросил его об этом. Да и не до того ему было — сейчас он почти каждый день ходил, благодаря работе, на свои любимые симфонии и был на грани блаженства. Сколько раз он пытался и меня взять с собой, но мне что-то не хотелось. Однако, Рудик настойчиво склонял меня к прослушиванию симфонической музыки и в один прекрасный день добился-таки своего.

Я решил (главным образом из-за того, чтобы он от меня, наконец-то, отстал) пойти на первый попавшийся концерт. В программке значилось, что назавтра намечается выступление хора девушек из местной консерватории. Что ж, посмотрю хоть на девушек!

На следующий день, раздев последнего посетителя, Рудик великодушным жестом отпустил меня в концертный зал (вдвоём гардероб покидать не разрешалось). Преисполненный какими-то мрачными предчувствиями, я тихонько отворил дверь и проскочил на балкон. Взглянул на сцену и обмер. Увиденное мною абсолютно не вязалось даже с моими самыми извращёнными представлениями.

Хор «юных дев» представлял собой сборище самых настоящих пятидесятилетних тёток. Самой молодой было сорок с небольшим. Все как одна были одеты во что-то белое, очень напоминающее саван, и казались взбунтовавшимися покойницами, восставшими из склепа. Кладбищенскую картинку довольно успешно дополнял потусторонний вой, который издавали «юные девы», изредка перебиваемый странными повизгиваниями. Особенно визжала одна девственница в первом ряду.

Уйти сразу мне помешало внутреннее оцепенение, которое я испытал, увидев «хор девушек», но когда оно прошло, я решил, что делать мне здесь больше нечего. Неизвестно ещё, какие сюрпризы преподнесёт мне эта филармония.

— Ну, как? — спросил меня Рудик, когда я вернулся. — Понравилось? Что-то ты больно быстро.

— Что?… А… ничё, ничё… Теперь я тебя понимаю. Да, искусство — это вещь!

С тех пор в зале филармонии я больше не появлялся.