Андрей Портнов - Автово

— Я же говорила, что опоздаем. Так и есть! — говорила одна.

Вторая, ничего ей не ответив, побежал по направлению к нам.

— Свободных мест нет, идите наверх, — устало произнёс я.

— Ну, что вы, мальчики, — сказала вторая, подходя прямо ко мне вплотную, — мы здесь всегда раздеваемся.

— Но ведь… — опять начал я.

— Ну, пожалуйста, за благодарность, — перебивая меня и протягивая свой плащ, снова сказал она.

Благодарностью оказалась пятитысячная купюра, лежавшая рядом с плащом и недвусмысленно подвинутая в мою сторону.

Мою усталость как рукой сняло. Ах, какие тётеньки, сейчас, сейчас, пожалуйста, я вам всё повешу, вот только номерков порядочных нет, остались одни бумажки. Что? Вы возьмёте? Ну, мне прямо как-то неловко давать таким элегантным дамам клочок бумажки! Ну, что вы, что вы, вот, пожалуйста, приятного вам просмотра, приходите ещё!

Все вешалки в гардеробе были двойными, то есть состояли из нижней и верхней вешалок. Поэтому плащи этих двух замечательных теточек я повесил на первую попавшую верхнюю вешалку (до этого я вешал только на нижние), автоматически отметив про себя её номер, чтобы потом не запутаться.

Рудик с открытым ртом молча смотрел на мои манипуляции, а я про себя злорадствовал. Скрывать своей радости я даже и не пытался — всё равно бы не получилось.

— Вот видишь, и тебе повезло, — стараясь говорить как можно спокойнее, произнёс Рудик.

— Да уж, — шелестя купюрой, ответил я, — работаем только по-крупному.

На раздаче я уже чувствовал себя намного лучше. Кроме того, получив свою одежду, один мужик сунул мне ещё пятьсот рублей.

Итак, мой первый рабочий день принёс мне пять с половиной тонн. Похоже, работа начинала мне нравиться…

Владик меня достал. Если раньше я хоть самому себе выдумывал причины, из-за которых проходили наши огрызания, то теперь никаких причин уже не было. Меня стал раздражать лишь один его вид. Ну, не знаю, что тогда на меня нашло, я и себе-то объяснить толком ничего не мог, но то, что одно его присутствие выводило меня из себя — это точно. Вызывало раздражение каждое его действие, каждый шаг, каждый поступок. Такое ощущение, как будто между нами резко поменяли полярность. Я был на взводе и больше выносить этого не мог. Все вот эти мелочи, по поводу которых мы ссорились чуть ли не каждый день, накопились уже в изрядном количестве. Не хватало, если выражаться банальным языком, той самой последней капли, которая переполнила бы чашу терпения.

Короче, мне необходима была эта капля, чтобы использовать её в качестве предлога нашей очередной с ним ссоры. А желание поссориться с ним из меня прямо-таки брызгало ядовитой слюной.

Роль последней капли прекрасно сыграл мой персиковый джем.

Придя поздно вечером после работы, я обнаружил сидящих за нашим столом Владика и Рябушко, которые приспокойненько жрали мой джем. Нет, к тому факту, что кто-то ест мои запасы, я относился более-менее спокойно. Мне, вообще, к этому было не привыкать. До сих пор помню прелестную картинку, когда ещё в первом семестре, возвратившись от тётки, я обнаружил в 215-ой полгруппы, которая самым обычным образом пожирала мою единственную двухлитровую банку яблочного варенья. Оказывается, человек с большой буквы и огромным великодушным сердцем Булгакова Е.В. сердобольно решила накормить всех моим вареньем, утверждая при этом, что я нисколько на это не обижусь. Это оказалось правдой, потому что, может быть, сердце у меня и не такое большое, как у Кати, но вся разница в том, КТО именно ест мои запасы. Для одних мне ничего не было жалко, зато для других у меня не нашлось бы и старой подгорелой корки хлеба. Так уж получилось, что Рябушко относился ко второй категории, поэтому стоило ли говорить, какую неистовую ярость вызвало во мне зрелище этих обжирающихся друзей. Но больше всего меня возмутил тот факт, что Владик предложил Рябушко МОЙджем. Угощал бы своим!

Заставлять выплевывать их мой джем прямо на стол я не стал по некоторым соображениям гигиены и эстетичности. Забирать банку со стола я тоже не стал. Пусть жрут, а я буду стоять рядом как живой укор. Впрочем, это ничего не дало, поскольку ни тот, ни другой в этот момент и не подозревали о том, что делают что-то не то.

Я вытащил украдкой сигарету и пошёл на свою площадку. Дымя в ночное небо, я вынашивал план мести. Во-первых, думал я, окончательно рассорюсь с Владиком — по-крупному и буду обращаться с ним как с полным нулем. Во-вторых: съем несколько его консервов (в отместку за джем). Ну, а в-третьих: уберу-ка я этот джем подальше от его ручонок.