Денис Гуцко - Бета-самец

— Мы там не живем, — сказал Влад и метнул мяч в сторону углового флажка, возле которого уже собиралась на тренировку следующая группа.

— Не живете? Вы не живете там?

— Нет.

— Почему?

Они двинулись ко входу в общежитие: на поле началась разминка.

Не доходя до двери, Влад остановился: внутрь Топилину нельзя, и снаружи время его истекает.

— Мать от его квартиры отказалась. Сказала, ошиблась, когда соглашалась.

— Отказалась?

— Хватит переспрашивать… Даже перед ним извинилась, — он угрюмо отвернулся. — При мне было. Она попросила, чтобы я приехал. Ну, я приехал, поприсутствовал.

Влад одернул олимпийку.

Теперь договорит.

— Он пригрузил, твой Антон.

А вот и первые эмоции. Повылазили, как шило из мешка.

— Конкретно пригрузил. Ты в курсе?

— Я с прошлого года у вас на даче сижу, ты в курсе?

— От матери не отстает. Гонит, не могу вас оставить. Типа, не по-божески. А он по-божески хочет. Типа, совесть мучает. Из-за отца. Гонит, буду вам помогать во всем. Деньгами и по-всякому. Мне помогать по жизни. Кричит, ему это надо самому позарез.

— Ясно, — сказал Топилин. — Влад, сейчас главное, чтобы мы с твоей мамой… чтобы у нас с твоей мамой сейчас…

— Думает, всё купил, — продолжил Влад.

Вряд ли он допускал, что «главное» может быть как-то связано с Топилиным.

— Если бы матери не касалось, попросил бы пацанов, встретили бы его в тихом месте… И мать, конечно, виновата. Что согласилась его хату принять.

«Расслабься, — сказал его взгляд. — С тебя спрос невелик».

— Короче. Мать ему русским языком сказала: ошиблась, не хочу ничего, отстань. А он грузит… За меня теперь взялся, — Влад загнул довольно увесисто. — Тоже… приезжает сюда. Интересуется, как я поживаю.

Влад двинулся к двери, Топилин остановил его испуганным жестом.

Чуть не забыл про травмат.

— Влад, нам еще кое о чем поговорить нужно.

Молчит, но не возвращается — говори, дескать, но недолго.

— Я насчет пистолета.

— Какого, на хрен, пистолета?

Бровь нетерпеливо приподнята. Точно — его дружки сперли.

— Насчет «Стримера». У меня из машины травмат пропал. После твоего визита и… твоих друзей.

— Серьезно?

— Влад, это опасная штука. С ней можно в беду попасть.

— Серьезно?

— Влад… просто верните, и забудем об этом. Всем же лучше будет.

— Слышь, а чё ты мне это тут вешаешь? Я с тобой наверху сидел.

Был контакт — и не стало.

— Влад, я и не говорю, что это ты, но…

— Слышь, ну иди в мусарню, заявление пиши. Я-то тут при чем?

Развернулся и пошел, не оборачиваясь.

— Влад, давай нормально поговорим. Посидим где-нибудь, потолкуем.

— Некогда.

Антон взглядом отослал Томочку в приемную.

На ней длинная черная юбка ниже колен, без разреза. Кажется, волосы перекрасила — или прическу сменила?

Косметики поменьше, и парфюм какой-то простенький, цветочный.

— Отсортируй пока по районам, — напомнил ей вдогонку Антон. — Потом скажу, что дальше.

— Хорошо, Антон Степанович.

По правую руку от него, там, где раньше стоял телефон, появился новый аксессуар: настольный календарь в форме церковной луковицы с врезанными по окружности экранчиками, на которых зеленоватым светом, как часы в метро, высвечивались какие-то даты. Церковные праздники, предположил Топилин.

— Садись уже. Стоит как пень.

Топилин устроился на диване возле аквариума.

— Кофе?

— Можно.

Антон по привычке потянулся вправо. Рука споткнулась о пустоту и тут же перелетела налево, куда был переставлен телефон. Неудобно. Приходится разворачиваться всем корпусом. Ткнул в кнопку селекторной связи.

— Тома, принеси нам кофе. Мне без сахара. Саша с двумя кусочками пьет — не забыла еще?

В голосе дребезжит волнение. Несколько смущен, но быстро берет себя в руки. Заметно, что ждал этой встречи и не терпится добраться до главного. Но боится спугнуть. Будет подступать издалека, терпеливо сужать круги.

Последние сомнения развеяны: Антон и ему предложит мировую. Мирись, Саша, мирись и больше не дерись. Руки сунул под стол, плечи опустил: смотри, какой я компактный, совсем неопасный.

— Как дела, Саш?

— Нормально. Как у тебя? Как фирма?

— Дома всё тип-топ. День рождения малой справили. Зря не пришел, кстати. Мама о тебе спрашивала. И Оксана.

Топилин слегка растянул губы, изобразив на лице что-то вроде: «мои запоздалые поздравления».

— Здесь вон, — кивнул на стопку картонных папок, — завал. Не успел разобраться. Забыл, точнее. Пришлось, видишь, выйти. А ты…