Сэмюэль Беккет - Уотт

Артур подал пенни.

Благослови тебя Бог, сказал старик.

Аминь, сказал Артур. До свиданья.

Я тебя еще мальчишкой помню, сказал старик. Я и сам был мальчишкой.

Значит, мы оба были мальчишками, сказал Артур.

Ты был чудесным озорным мальчишкой, сказал старик, и я был такой же.

Взгляни на нас теперь, сказал Артур.

Ты вечно писался в штаны, сказал старик.

Я и поныне в них писаюсь, сказал Артур.

Я чистил ботинки, сказал старик

Не ты, так кто-нибудь другой, сказал Артур.

Твой отец был очень добр ко мне, сказал старик.

Яблоко от яблони недалеко падает, сказал Артур. До свиданья.

Я помог все тут обустроить, сказал старик.

Возможно, сказал Артур, тогда ты сможешь сказать мне, как называется это необыкновенное растение.

Мы зовем его однолетним лавром, сказал старик.

Артур вернулся в дом и записал в свой дневник: Прогулялся по саду. Возблагодарил Господа за малую толику милосердия. Повеселился с однолетним лавром. Подал милостыню старику, ранее работавшему на семью Ноттов.

Но этого было мало. Вот он и примчался к Уотту.

Тогда Уотт впервые услышал слова «семья Ноттов».

Было время, когда его порадовали бы они и навеянная ими мысль, что мистер Нотт тоже был членом червеобразной последовательности. Но не теперь. Поскольку теперь Уотт был уже старым розаном, а садовник был ему до лампочки.

das fruchtbare Bathos der Erfahrung

faede hunc mundum intravi, anxius vixi, perturbatus egredior, causa causarum miserere mei

изменить все имена

песня, услышанная Уоттом по пути на станцию (IV):

Легкие жадно воздух вбирают и вихрем с лица следы исчезают давней улыбки недавней тоски вихрем с лица исчезают следы

Уотт выглядит так, словно заканчивает курс инъекций стерильного гноя

parole поп ci appulcro

Мелодия, услышанная Уоттом в канаве по пути со станции. Сопрано пело:

позор тому, кто символы узрит

Париж, 1945

В этой книге сэкономлена масса полезного места, в противном случае пропавшего бы зазря, благодаря пропуску совершенно излишнего возвратного местоимения после слова сказал. — Здесь и далее прим. автора, кроме оговоренных особо.

Deo Volente (лат.) — волею Божьей. — Прим. пер.

Какова же, можете вы поинтересоваться, была мелодия этого напева? Ну хотя бы что, вы вправе потребовать, пело сопрано?

Уотт, в отличие от Арсена, никогда не предполагал, что дом мистера Нотта станет его последним пристанищем. Но было ли оно первым? Отчасти да, но оно не было тем подобием первого пристанища, которое обещало стать последним. Ему, разумеется, под конец своего пребывания пришло в голову, что оно могло бы им стать, что он мог бы сделать это промежуточное пристанище последним, если бы проявил больше смекалки или меньше нуждался в покое. Однако под конец своего пребывания под крышей мистера Нотта Уотт был весьма склонен к фантазиям. Под давлением аналогичного видения в последнюю минуту того, что могло бы быть, и Арсен высказался на эту тему так, как он это сделал в ночь своего ухода. Поскольку маловероятно, чтобы человек, обладавший опытом Арсена, мог заранее предположить о любой наугад взятой остановке, что она станет последней.

Гемофилия, как и увеличение простаты, — болезнь исключительно мужская. Но не в данной работе.

Приведенные здесь цифры неверны. Стало быть, последующие вычисления ошибочны вдвойне.

Уотт в ту пору любил или хотя бы одобрял солнце. Ничего не известно об этой резкой смене взглядов. Его, казалось, забавляло, что все тени движутся, а не только он один.

Латинское выражение, означающее: Я (Ego) тоже (autem).

Для просвещения внимательного читателя, не могущего уяснить, как эти повторяющиеся облачения и разоблачения от ночной рубашки в конце концов не явили Уотту истинный облик мистера Нотта, здесь, возможно, не лишне будет заметить, что отношение мистера Нотта к своей ночной рубашке не было общепринятым. Поскольку мистер Нотт не поступал так, как поступает большинство мужчин и множество женщин, которые, перед тем как надеть ночью ночные одежды, снимают дневные, а с наступлением очередного утра, перед тем как начать мечтать о надевании дневных, опять удосуживаются снять засаленные ночные, — нет, но отправлялся в постель в ночной одежде, надетой поверх дневной, а поднимался в дневной, надетой под низ ночной.