Юрий Мажарцев - Дембельский альбом

Согласно его прогнозам, стоит только нам кинуть швартовые концы, как все эти высокооплачиваемые агенты под видом социально близких советским людям работяг хлынут на борт и начнут предлагать продать Родину. Нам, ясное дело, следовало вежливо отказаться, опять же по Высоцкому - …от подарков их сурово отвернись, мол у самих добра такого завались . Забегая вперед, скажу, что в каждом из морских портов трех континентов, где я был, всегда оказывался центр мирового шпионажа, если верить словам нашего корабельного офицера госбезопасности. Самое обидное, что ни одна империалистическая сволочь в этих центрах мирового шпионажа не подошла и не предложила мне продать Родину, хотя бы по дешевке. Уж я бы с ними поторговался. Он у меня Родину задаром не получил бы.

В связи со шпиономанией нашего особиста был поставлен вопрос о том, как учесть всех рабочих верфи (они же платные агенты ЦРУ), которые будут работать у нас на борту. От штатного борца за политическую бдительность поступили две рекомендация: во- первых - бдительная вахта у трапа, которую стоять будут только офицеры и гражданские, потому что матросу срочной службы доверять нельзя, так как он точно знает, что дембель неизбежен, как кpах империализма, и все в гробу давно видел, а во-вторых...

...Во-вторых, уже на подходе к Сиросу особист собрал нас в кают-компании и продемонстрировал, светясь изнутри от гордости, действительно гениальное изобретение. До сих пор мы не знаем, возникла ли идея этого изобретения в недрах какой-то из интеллектуальных служб КГБ, или родилась бессонными ночами во время перехода в ремонт в перерывах между истреблением корабельных запасов спирта в голове у Хасаныча. Материализованная, она представляла собой квадратный кусок фанеры сантиметров тридцать на тридцать, в котором ровными рядами были просверлены 100 пронумерованных дырочек, а сбоку был привязан леской болтик. Особист разъяснил нам, удивленным и даже потрясенным нестандартностью идеи, как пользоваться загадочным устройством. Скажем, пришло 10 греков, значит, вахтенный продвигает болтик на 10 дырок, а если при этом, например, 3 грека ушли через час, то вахтенный переставляет болтик обратно на 3 дырки. Просто и гениально. Правда, как потом, оказалось, было одно но. Вахтенного у трапа постоянно куда-нибудь отвлекали, и к вечеру получалось, что или выходили под конец смены с парохода лишние греки, или, наоборот, кто-то из них оставался ночевать. В таких случаях вахтенные офицеры, делая озабоченно- сочувствующие лица, с удовольствием сообщали об этом особисту, чтобы тот до позднего вечера, вместо прогулки по городу, лазил по всему пароходу и искал там затаившихся агентов империалистических разведок. Мне всегда было интересно: сам-то он верил во всю эту чушь или действовал лишь в интересах поддержания духа высокой бдительности у членов экипажа «Полюса». А может, он делал это из патологической паранойяльной подозрительности, с которой я сам сталкивался у некоторых знакомых представителей восточных народов.

Долгое время греки не могли понять, чем это развлекаются у русских весь день вахтенные у трапа, я даже, думаю, что они сначала принимали гениальное изобретение представителя КГБ за какую-то нашу национальную игрy. Но потом кто-то из них догадался, что их считают по головам, и восторгу рабочих верфи Неорион не было предела. Они радовались, как дети, когда им самим разрешали передвинуть болтик. В этих случаях особист очень ругался, очевидно, опасаясь, как бы скрытые агенты ЦРУ не исказили показания рашен компьютера - ведь именно так греки окрестили наш счетный агрегат .

Не успев приплыть в страну, входящую в блок НАТО, я, советский офицер, сразу же изменил Родине, причем - дважды. Точнее изменил один раз, а второй раз лишь создал ситуацию для возникновения политической провокации - это из официальной речи Хасаныча на партийном собрании.

Первая измена случилась так. На второй или третий день я познакомился с греческим инженером по имени Никос. Дело в том, что я и старпом оказались единственными из всего экипажа, кто мог сносно объясняться по-английски. Этот факт моей биографии всегда настораживал особиста. Бывало он, бдительно глядя мне в глаза, спрашивал: А зачем, доктор, вы так старательно изучали английский с первого класса, а? Я думаю, он усматривал в этом подготовку к измене Родине, задуманную мною еще в начальной школе. Сам-то он с большим трудом говорил даже по-русски. Меня постоянно звали, когда возникала необходимость объясниться с кем-нибудь из рабочих или инженеров верфи. Особист при этом всегда оказывался рядом, прислушивался и делал многозначительный вид, показывая, что он все понимает, о чем говорят, но по конспиративным соображениям скрывает свое знание иностранных языков. Так мы и познакомились с инженером-механиком Никосом, когда наш механик Витя не мог выяснить какой-то технический вопрос из-за языкового барьера.