Александр Коротенко - Трепанация

С каждым разом отношения становились напряженнее, а атмосфера невыносимой для обоих. Кроме того, девушка постоянно делала замечания своему избраннику, что тоже приводило к конфликтам.

Александр Борисович высказался конкретно и безапелляционно. Надо развестись, и все.

Это было грубое вмешательство в жизнь пациента, что, по мнению Вени, недопустимо. Он считал, что надо совместными усилиями корректировать поведенческие установки, то есть, в сущности, адаптировать их друг к другу.

Отец разразился тирадой о личных качествах Вени. От слабоволия до некомпетентности. Таким образом, разговор получился приятный. Да, да, приятный для Александра Борисовича – он чувствовал внутреннее удовлетворение от беседы с сыном. Впрочем, сын его не радовал.

В тот момент Веня хотел окончить психфак и начать самостоятельную жизнь. Он понимал, что это будет непросто. Непросто будет освободиться от отца, который продолжал изо дня в день методично и последовательно, как он сам выражался, «формировать мышление» сына.

Можно себе представить, какая радостная тревога охватила Веню, когда он узнал о том, что у него есть брат.

Сознание было захвачено Осипом. Его разбитость и пассивность не могли скрыть твердый характер и ясное мышление. Он был симпатичен, приятен, хоть и внутренне напряжен. Но в общении с ним приходило понимание того, что напряжение не связано с собеседником. Оно – суть его натуры, и это добавляло, как ни странно, обаяния.

Веня очень волновался, когда впервые шел в гости к брату, и когда все оказалось проще и свободнее, а напряжение ушло, но чувство симпатии к Осипу только усилилось.

Эта симпатия переросла в нечто большее, когда Осип так легко познакомил Вениамина с Вероникой, девушкой его мечты, чего он даже не мог себе представить.

Неизвестно, догадывался ли Осип, что значил для Вени этот поступок. Никто, так он считал в тот момент, не сделал для него в жизни больше, чем Осип.

Конечно, они говорили и об отце. Позиция Вени удивила. Он считал, что Осип абсолютно прав в своем отношении к отцу, который его, по сути, забыл и оставил на произвол судьбы. Более того, он считал, что, вопреки ожиданиям отца, Осип имеет право сказать ему в лицо все, что думает о нем и его отношении к своему ребенку. Как он имеет право учить жизни других, если сам поступает так низко!

Разговоры личностей отличаются от разговоров обычных людей тем, что рано или поздно они приводят к действию.

Так и произошло.

Осип пришел к отцу.

Не закрывая двери кабинета, с порога и не здороваясь:

– Я все обдумал и пришел поговорить.

– А, Осип! Здравствуй, здравствуй. Проходи. Веня, сделай нам чаю.

– Я не могу называть вас отцом, биологическая сущность для человека вторична, как вы понимаете.

Александр Борисович посмотрел на него внимательно, вышел из-за стола, прошел к своему креслу и сел в него, скрестив руки.

Осип подошел ближе.

– Вы, наверное, чувствуете себя богом, управляя людьми и манипулируя их психикой? Ждали, что я приду и кинусь обнимать вас? Ждали слез и признания в любви? Светило снизошло к нам лично, – театрально разведя руки, продолжал Осип. – У вас нет сердца. У вас остался только мозг, наполненный битами информации. А человек – не машина, которую можно настроить и перенастроить, как вам вздумается.

– Ты считаешь? – с иронией заметил Александр Борисович.

– Вы не имеете права быть отцом. Я сочувствую своему брату Вене. В какой кошмар он попал! Вы просто функционер, не несущий никакой ответственности за свои поступки.

Александр Борисович медленно кивнул.

– Какие аргументы могут быть оправданными, когда отец бросает своего ребенка?

Он замолчал в ожидании ответа.

– Никакие, – ответил он за Александра Борисовича. – Молчите? Нет слов?

Тут Александр Борисович посмотрел на Вениамина, стоящего с подносом в дверях.

– А ты как считаешь, Вениамин?

Веня раздумывал, хватит ли у него сил отразить атаку после своих слов.

– Если все так, как говорит Осип, наверное, я с ним согласен, – тихо проговорил он.

– С чем конкретно? – тихо, но внушительно спросил отец.

– Я думаю, бросать ребенка – это безнравственно.

– А если я не мог поступить иначе? Ты не думал об этом?

– Все равно всегда есть возможности проявить свою заботу, – чуть смелее ответил Веня. – У тебя и на меня никогда особенно не было времени, – и он посмотрел куда-то в сторону.

– Вот видите, Александр Борисович, я такой не один, – добавил Осип.