Анатолий Постолов - Речитатив

– Послушайте, я не собираюсь менять ваши жизненные установки и привычки, но прошу вас – подумайте, поговорите с Виолой… Сегодня, когда она оказалась без работы, стоит ли вам так бездумно отказываться от возможности заработать лишнюю копейку. При этом вы можете произвести сенсацию, ваш метод лечения может привести к результатам, которых никому еще не удавалось достичь. Я бы не стал так терпеливо вас уговаривать.

Правда. Я ведь не очень терпеливый человек. Я люблю командовать и не терплю ревизионистов. Но комната, Юлиан… Сегодня она диктует. Не спешите с резкими заявлениями. Снизьте ваши тарифы. Пусть визит к вам стоит вполовину меньше вашей обычной платы, зато вы создадите себе имя и, возможно, новую концепцию лечения. Если же окажется, что новый метод себя не оправдал, что ж… Наш союз так или иначе продержится не больше полутора месяцев. Я в начале декабря улетаю в Москву. Но в случае удачи, вы – полновластный хозяин положения. Я вам уже не нужен. Комната станет вашим главным помощником. Подумайте и позвоните мне…

Когда Юлиан вышел на улицу, он увидел седого интеллигентного вида мужчину, который помогал своей маме садиться в машину.

«Интересно, который из них? – подумал Юлиан. – Многоженец или однолюб? Хорошо бы такого усадить на диванчик и пропустить через него бахиану высокого напряжения…»

И то, что эта неожиданная мысль возникла у него в голове, как уже выстроенная концепция, заставило его остановиться и с изумлением оглянуться, словно кто-то окликнул его. Но позади никого не было. Только на втором этаже клиники горело одно единственное окно, а за ним, преломляясь между стеной и потолком, металась угловатая, нечеткая по краям, словно потерявшая свое тело тень ясновидца.

Самолет разметал мутную завесу косматых облаков и под фюзеляжем возникли пересекающие друг друга трассы улиц и хайвеев – безбрежный океан, перфорированный радужными лимбами фонарей и простроченный бегущими во всех направлениях автомобильными огнями.

Виола очнулась от дремоты, потерла глаза и посмотрела в иллюминатор.

– Ой, как красиво! – сказала она. – Жюль, ты только взгляни…

– Верю тебе на слово, – пробормотал Юлиан, позевывая и переставляя часы. – В Нью-Йорке сейчас полтретьего ночи и, честно говоря, я уже готовенький, чтоб нырнуть в родную берлогу…

Самолет шел на снижение. Вечерний Лос-Анджелес расстилался внизу пестрым, уходящим за горизонт ковром.

Четырехдневный нью-йоркский отпуск пролетел как одно мгновение, и если бы существовала прикладная теория законов физики применительно к современным мегаполисам, то город Нью-Йорк стал бы прекрасной иллюстрацией нового вавилонского столпотворения, когда энтропия языка и его носителей, помноженная на информационный бум, создают ударную волну наподобие преодоления звукового барьера суперсоником. Неопытного путешественника эта волна просто-напросто сбивает с ног, опытного – слегка оглушает, но после непродолжительной контузии он, вливаясь в городскую толпу, становится воспроизводящей молекулой этого современного бедлама.

Впрочем, Нью-Йорк приготовил для Юлиана и Виолы свою особую программу. Все четыре дня в городе лил дождь, словно продолжение сериала начатого ночной лос-анджелесской мелкотравчатой поливкой накануне их отлета. И они, отвыкшие от настоящей сезонной погоды после жаркой калифорнийской осени, с немалым удовольствием гуляли по мокрым мостовым Манхэттена, заглядывали в галереи Сохо и, проголодавшись, покупали на шумном перекрестке горячие сосиски и тут же, не отходя от тележки колоритного нью-йоркского вендера, их поедали. Вечера они проводили в Нью-Джерси в загородном доме Якова, брата Юлиана, куда на эти четыре дня из своей бруклинской квартиры подселилась Анна Григорьевна, их мама. Достать билеты на модные бродвейские шоу так и не не удалось. «Слишком короткий ты мне дал тайм-аут, – посетовал Яков. – Все распродано, даже старые связи не помогли». Но этот факт ничуть не испортил нью-йоркского отпуска.

Они отдались без оглядки необыкновенной музыке этого города, в котором невидимый диск-жокей легко импровизировал, меняя старые винилы на современные компактные диски, создавая бурлескную смесь звуков: от водевильных джаз-тэпов и стремительных бип-боповых диффузий до синкопирующих рапсодий Гершвина и чарующих трелей девочки из Страны Оз. А далеко за полночь, когда они без задних ног валились в кровать, Юлиан включал джазовую станцию, которая с полуночи до утра крутила свинги, и они засыпали под звуки лунной серенады, обволакивающие тело, как шаль из прозрачно фосфорецирующего газа.