Анатолий Постолов - Речитатив

– Не забывайте, очистка чакр, – отчетливо продолжал разъяснять Варшавский, – это процесс, основанный на медитативной технике, но его важно совмещать с правильно подобранным аудиосопровождением. Я вам давал свой диск по медитативному тренингу?

– Да, то есть нет, – путаясь, пролепетала Ирена.

– Поймите, милочка моя, – с нажимом внушал Варшавский, – внутренняя готовность и собранность – одно из главных условий аутотренинга. Чистить чакры – это не то же самое, что скоблить сковородку или кастрюлю…

«Все видит», – с обожанием и страхом подумала Ирена.

– Я себя чувствую намного лучше, вы просто волшебник, Ленард, – произнесла она с упоением и слабостью в коленках, почти растаяв от резонанса мужского голоса в трубке и от своего собственного грудного воркотания.

Сашка в этот момент с особенным рвением терся об ее ногу.

Варшавский, однако, решил поменять тему, уходя от сближающих полутонов к дистанционно менее опасным терциям:

– Звоню я вам по делу. Мне срочно нужна Виола, а ее мобильный не отвечает. Вы, кажется, близкие подруги…

– Она вообще-то легла отдохнуть, – лихорадочно подыскивая, что бы такое сказать, ляпнула Ирена и во второй раз подумала, что этого говорить не надо было.

– Так она у вас дома? Почему же же вы молчите? Позовите ее к телефону. Я не знаю наверняка, что там у нее с Юлианом произошло, но, кажется, догадываюсь о подоплеке, и поэтому нет смысла играться со мной в прятки. Мне срочно необходимо с ней поговорить, – голос Варшавского неожиданно обрел железные нотки, напоминая вступительные такты марша Радецкого.

Ирена поняла, что сама себя приперла к стенке и, промямлив несколько несуразных междометий, выдавила:

– У нее разболелась голова из-за неприятностей на работе.

– Какие еще неприятности? – тоном следователя спросил Варшавский.

Ирена молчала. Она пыталась снять перчатки, но ей это никак не удавалось, руки под перчатками неожиданно сильно вспотели.

– Послушайте, дорогая моя Ирена, – голос Варшавского виртуозно сменил грубое форте медных духовых на виолончельное адажио. – Я никак не желал бы оказаться незваным гостем или поневоле нарушить ваши планы на сегодняшний вечер, но мне необходимо срочно увидеть Виолу и поговорить с ней… Я могу к вам подъехать?

– Прямо сейчас? – пролепетала Ирена.

– Где вы живете? Продиктуйте-ка мне адресок. Я буду у вас через двадцать минут.

Виола лежала на тахте с книгой в руках, закутавшись в теплое верблюжье одеяло, глаза ее, однако, глядели поверх страниц, а мысли беспорядочно порхали в необъятном пространстве воображения, как бабочки-однодневки над пестрым цветочным ковром. Бабочки играли свои обыденные эпизодические роли, каждая из которых в отдельности могла бы показаться нелепой и несущественной, но необъяснимым образом эти, созданные бабочками лоскутки из смеси небесной синьки, полевых обветренных цветов и колючего чертополоха, складывались в суровое полотнище недавней драмы. И Виола делала то, что делает большинство людей, внезапно переместившихся из налаженной и надежной в своем развитии сердцевины любовного романа в его абсолютно несвоевременную кульминацию; они пытаются вернуться на страницы минувших событий, перекраивая их на новый манер, превращаясь в режиссера и актера одновременно, суфлируя себе и своему визави и меняя декорации, детали, а то и целую сцену – как бы прогоняя на пуантах все эпизоды новой хореографии.

Ирена заглянула в комнату.

– Ты не спишь, киска? Слушай, ты сейчас умрешь. Только что звонил… ты не поверишь… Ленард! Варшавский! И с первых слов… Я чуть не упала… Он заявляет: я знаю, что Виола у вас, и я должен ее немедленно увидеть.

– Ты ему, надеюсь, сказала что я не здесь?

– Ни слова не сказала – он просто видит насквозь. У меня голова кругом пошла. Я, говорит, еду к вам, мне нужна Виола.

– Ну, ты, надеюсь…

– Короче, он будет здесь через пятнадцать минут.

Виола быстро вскочила на ноги.

– Иренка, но ведь, кроме тебя, никто не знает, что я здесь.

– Девочка моя, он же ясновидец, я пыталась соврать, он меня тут же пристыдил.

– С ума сойти, – прошептала Виола. – Он действительно здесь будет через пятнадцать минут? У него же нет машины.

– Его подвезет какой-то субьект, он у Левитадзе подрабатывает массажистом, бывший автогонщик и немного сумасшедший. Я бы с ним рядом в машину не села, так он гоняет.

– Господи, я в таком виде… – Виола глянула в зеркало.