Анатолий Постолов - Речитатив

– Вы неплохой психолог, если это заметили, – Варшавский сделал паузу и, глядя куда-то в сторону, продолжил: – Я, к сожалению, очень рано осиротел. Я потерял родителей, когда мне не исполнилось еще девяти лет, и меня воспитывал приемный отец, близкий друг моего родного отца. Я его очень любил. Он был человеком сложного строя души, резким в оценках, нетерпимым к человеческим слабостям и, вероятно, многое я взял от него… Многое, за исключением одной привычки. У него была такая, знаете ли, отдушина в жизни – он курил трубку, и этот процесс его полностью поглощал и успокаивал, то есть, говоря современным языком, он релаксировал, отходил от своих проблем, забывал о неприятностях. В моей памяти до сих пор хранятся его многочисленные рассказы, интересные истории из жизни, а он много лет служил на флоте, бывал в разных переделках, видел мир… Он рассказывал, а рядом струился сизый трубочный дым, как будто дым из корабельных труб… манящая дымка странствий… А умер он, мучаясь ужасно, от рака горла. Этот романтичный морской табачок его и убил. И я после его смерти поклялся, что никогда не начну курить, но почему-то иногда я люблю дышать именно трубочным или сигарным дымом и вспоминать…

– Очень знакомое ощущение, – кивнул головой Юлиан. – У вас типичное противоречие между сознательным и бессознательным. Любовь к отцу и ненависть к его привычке. Просто фрейдистский случай.

– А что же здесь бессознательного? Я вполне осознанно все помню и отношусь к прошлому без комплексов.

– Бессознательное, или лучше сказать, подсознание – это совсем необязательно какой-то вами неосознанный факт, это скорее проявление чего-то естественного, но как инстинктивное движение – движение, подсказанное вам не регулировщиком на перекрестке, а внутренней логикой, но иногда вне всякой логики, непонятно кем и почему. Знаете, у Фрейда на эту тему есть много примеров. Скажем, такой: представьте себе, что наше сознание – это концертный зал, где мы воспринимаем окружающий мир, но неожиданно какой-то зритель начинает буянить. Его выводят из зала. Находясь в фойе, он слышит отдаленные звуки оркестра, но в зал войти не может, хотя и пытается. Этот зритель-изгой и есть наше подсознание. И стена, отделяющая его от других зрителей, позволяет ему слышать, что происходит в зале, но сознание, которое увлечено происходящим на сцене, никак не реагирует на отдельные попытки подсознания вернуться обратно в родное лоно. Хотя, время от времени, подсознательное колотится в эту дверь, заставляя сознание обернуться, вспомнить о его существовании. Именно подсознание дало любопытный толчок развитию теории либидо…

– Мне не надо объяснять, что такое подсознание, – раздраженно перебил его Варшавский. – Ваш Фрейд из всего, даже – извините меня – из пальца высосал свое либидо. Конечно, шуму он наделал много: произвел сексуальную революцию, и, как любая революция, эта не обошлась без крайностей. Нельзя сводить все нити сознания и подсознания к одной физиологии. Получится клубок, который уже невозможно распутать. Поймите, я не ханжа, но мои знания, опыт, данный мне свыше, требуют от меня высоконравственной позиции. А ваш Фрейд просто обожал копаться в грязном белье, в фантазиях сексуальных психопатов… Любой конфликт ребенка с отцом он тут же превращал в эдипов комплекс.

– Ну, не скажите… Фрейд тоньше, сложнее, в чем-то загадочнее.

– Леон, вы затронули чувствительную струну Юлиана. Он у нас большой поклонник Фрейда и всячески применяет его методы психоанализа в своей практике, – сказала Виола, бросая горсть льдинок в бокал с вином.

– «Поклонник» совсем не обязательно означает «последователь», хотя его влияние на психоанализ невозможно не ощущать даже сегодня, – заметил Юлиан.

– Вот оно что… – врастяжку произнес Варшавский. – Интересно бы услышать, как вы экстраполируете фрейдистские теории на своих клиентов.

– А вы приходите ко мне на сессию. Мой офис находится в прекрасном современном здании на Уилшер бульваре, всего в двух кварталах от знаменитой Родео-драйв, где самая высокая рента в мире и самые дорогие игрушки для дядей и теть, не знающих, на что бы еще потратить свои миллионы. Бесшумный лифт доставит вас на третий этаж, где вы постучитесь в дверь под номером 312. Я вас встречу, усажу на удобный диванчик, которые здесь в Америке называют «love seat» [4] , и вы мне расскажете о всех своих проблемах, после чего очнетесь новым человеком, свободным от неуверенности в завтрашнем дне, от зависти к ближнему, и от других наследий проклятого прошлого…