Анатолий Постолов - Речитатив

– Но ведь он говорил загадками, которые можно обсасывать и так и этак. Я бы всерьез его домыслы не принимал.

Гадание на кофейной гуще, пожалуй, понадежнее, – сказал Юлиан.

Варшавский поморщился и заострил свой взгляд на Юлиане.

– На самом деле третья мировая война уже началась. Это война между исламом и христианством. Нострадамус об этой войне пишет очень много. Но его ви́дение событий до недавнего времени выглядело крайне неубедительно, потому что, согласно Нострадамусу, война с мусульманскими силами начнется в Европе и, постепенно продвигаясь на восток, закончится в Турции. Сегодня, когда исламизация Европы идет полным ходом, такой сценарий уже не кажется большой фантазией, хотя о том, что стороны созрели к большому конфликту, говорить пока рано. Это, конечно, слабое звено в видениях Нострадамуса. Еще большие сомнения у многих вызывал тот факт, что командуют объединенными христианскими силами французские вожди. Сие объясняли, главным образом, патриотизмом самого Нострадамуса. Он-то был французским католиком, хотя происходил из крещеных евреев. Нынешняя реальность полностью опровергает подобный сценарий. Француз, командующий объединенными силами антиисламской коалиции, – примерно то же самое, что раввин, читающий проповедь в соборе Святого Петра.

Из многих загадок, которые задал нам Нострадамус, эта, связанная с главенствующим французским влиянием на полях сражений в третьей мировой войне, казалась наиболее сомнительной, хотя и политически корректной для той сложной обстановки, в которой жил великий ясновидец. Нострадамус рисует историю в цвете французского знамени, как истинный французский патриот. Правда, Америка и союзники тоже активно участвуют в третьей мировой войне, но французам достается ведущая роль. Это, в частности, заметно из одного катрена, в котором говорится о победе над врагами христианства в Турции. Две последние строчки этого катрена звучат так:

Смысл здесь ясен: два закона – это христианство и мусульманство. Последнее, по мнению Нострадамуса, если и не исчезнет, то основательно потеснится перед христианством. Несколько странно звучат слова о бесконечной борьбе, но он мог видеть войну, длящуюся многие десятки лет, как сериал с продолжением.

Казалось бы, не вызывает сомнения простая пара антиподов: варвары – франки. Однако здесь есть одна закавыка, на которую большинство переводчиков не обращают внимания. Старофранцузское слово франки (franche) имеет два значения: в первом – это имя германского племени, а во втором – прилагательное «свободный». Поэтому наряду с переводом «варвары – франки» стало модно переводить «варвары – свободные люди». Но здесь-то и проявляется оплошность интерпретаторов Нострадамуса. Они осовременивают эту антитезу. Для людей средневековой Франции вполне правдоподобно звучали бы такие пары антонимов: верный – неверный, христианин – язычник, католик – сарацин… Но никак не варвар – свободный человек. Это хорошо прозвучало бы в лекции профессора истории и социологии в современной Сорбонне, а не в пропитанном церковными догмами университете средневекового Авиньона, где учился Нострадамус.

– Я часто перечитываю некоторые предсказания Нострадамуса, делаю свои допущения – а иногда даже разрушаю то, что мне казалось незыблемым. Однажды летом 2002 года я, перелистывая книгу, наткнулся на эти строчки. Что-то меня заставило перечитать их раз, другой. И вдруг догадка осенила меня. Была ли она добыта из моих собственных размышлений или подсказана сверху одним из моих менторов – я не знаю, но все сразу стало на свои места. Ведь афганская кампания, которая началась вскоре после 11 сентября 2001 года, к моменту, когда я перечитывал Нострадамуса, уже была в самом разгаре. Талибан вынужден был скрываться в труднодоступных пещерах Тора-Бора. Американцы и коалиция сделали то, что никогда не удавалось сделать британцам и русским на этой абсолютно дикой, неуправляемой территории. А теперь скажите мне, кто командовал войсками коалиции в этой компании?

Он сделал многозначительную паузу и сам же ответил: – генерал Франке! Не так ли?

– Кажется, так… – не совсем уверенно произнес Юлиан.

– Не кажется, а наверняка – Томми Франке. А теперь вспомните: франки, как и галлы, – это этнические предки французов. Но вот что интересно. Понятие «Франция» возникло еще в IX веке. Нострадамус, который жил в XVI веке, называл своих соотечественников в центуриях либо галлами, либо французами и очень редко франками. Только два-три раза он применил это слово в своей книге. Почему? Может быть, потому, что галлы древнее, именно их племена вначале заселили территорию современной Франции, а позднее были захвачены германским племенем франков. Я бы привел такую параллель: малороссы и украинцы. Для украинского историка малороссы это не нация, а как бы племенная группа, зависимая от великороссов, как младший брат от старшего, и этот историк, конечно же, предпочел бы сочетание «украинский народ» подчинительному и в чем-то даже унизительному определению – «малороссы». Галлы и франки ассоциируются между собой примерно в том же ключе. Понимаете, что я хочу сказать? В видениях Нострадамуса появление человека, которого называют генерал Франке – вполне могло быть озвучено как генерал французов – что подтверждало в глазах Нострадамуса руководящую роль французского полководца, ведущего галлов на бой с мусульманскими силами. Смотрите: «генерал» – это слово латинского происхождения и в словаре французов в его современном значении появилось в XVI веке, то есть именно тогда, когда жил Нострадамус. Он его не применяет в катренах по одной простой причине – оно еще не успело утвердиться в языке, это пока неологизм, требующий времени для своего укоренения, но в своих видениях он мог четко воспринимать его именно в такой формулировке: «Французский генерал ведет длительную войну против варваров», опять же – слово «Francs» и по-английски, и по-французски звучит почти идентично.