Анатолий Постолов - Речитатив

– А-а, теперь понятно, почему на меня вдруг сынок набросился.

– Какой сынок? – спросил Варшавский.

– Тот, у которого мамаша слепая. Помните? Вы мне ее пытались подсунуть вместо Павлика-Юджина. А сынок мне чуть дырку в голове не сделал. Вчера пять раз звонил, уточнял время приема и спрашивал, действительно ли первая консультация бесплатная. Последний звонок от него поступил в десять вечера.

– Ну, я думаю это холостой выстрел.

– В каком смысле?

– Старуха неподдающаяся.

– А как же комната?

Варшавский рассмеялся:

– Теперь вы меня призываете к порядку? Мы, похоже, поменялись ролями. Я в лагерь пессимистов переметнулся. Шучу, конечно. Просто от старухи мало толку, а сынок ее нервный только усугубляет ситуацию, но я вам все же пожелаю успехов. И потом: комната вывезет… Так ведь?

Они поднялись. Юлиан, смял свой бумажный стаканчик от кофе и бросил его в мусорник, потом вскинул руку, посмотрел на часы и метнул хитроватую улыбку в сторону Варшавского:

– У меня к вам последний маленький вопрос: вы вот уедете, а комната опять превратится в обыкновенный рабочий офис, да?

– Не знаю, – ответил Варшавский после короткой паузы. – Господь нас одаривает иногда удивительными дарами, но с ним, как на базаре, не сторгуешься. Все может кончиться хоть завтра, а может и служить вам еще не один год. Это уже мне не подвластная область.

В дверь робко постучались.

– Входите, – буркнул Юлиан.

Стук повторился, приняв форму какой-то дерганой морзянки неопохмелившегося телеграфиста…

– Да входите же, – крикнул Юлиан.

В комнату заглянул мужчина с недовольным лошадиным лицом, на котором нависающие колючие белесые брови напоминали пучки стерни на меже.

– Меня Валентином зовут, нам с матушкой назначено…

Он умолк глядя на Юлиана так, будто хотел спросить: «Неужто меня не узнаете? Это же я, тот самый…»

– Ну и где ваша матушка? – спросил Юлиан.

Мужчина молча показал пальцем в сторону коридора, помогая

себе при этом глазами и многозначительно покашливая. После чего он аккуратно затворил дверь и, чуть приседая, приблизился к журнальному столику. Вид у него был не ахти: жеваные, давно не стиранные джинсы с подвернутыми обшлагами провисали на бедрах и несуразно коробились внизу. От его рубашки исходил не резкий, но стойкий запашок пота и какой-то затхлости.

– Мне надо вам кое-что объяснить. Она у меня слепая и того… – он опять многозначительно кашлянул. – Ей почти

восемьдесят пять, и уже, знаете, голова… – он вполоборота крутанул указательным пальцем. – Она нить разговора теряет, все на болячки жалуется, а у нее не ангина – так понос, не понос – так золотуха… Да вы услышите сами, я просто предупреждаю.

– Но вы же знаете, что я не лечу от этих болезней.

– Что? – переспросил мужчина.

– Я не доктор по внутренним болезням! – громко, почти по слогам произнес Юлиан.

– Да знаю, знаю… – зашептал мужчина, распаляясь, взмахнул руками и испуганно оглянулся. – Во-первых, я объяснить хотел, а то она начнет…

– Что начнет? – спросил Юлиан, чуть отворачивая голову в сторону.

Мужчина почесал затылок, сел на краешек дивана и, бросив быстрый взгляд в сторону двери, торопливо продолжил:

– Если надо опросник заполнить, так лучше я это сделаю, заодно и поясню кое-что, потому что она, во-первых, слепая и не может писать, а во-вторых…

– Какой еще вопросник? – Юлиан посмотрел на мужчину уничтожающим взглядом. – У кого проблема – у вас или у вашей мамы?

– У мамы, но без меня…

– Вот что, Валентин, так вас, кажется… Во-первых, во вторых и в-третьих, не оставляйте старую женщину одну в коридоре. Приведите ее сюда, вон, у стены, есть стульчик, пусть она посидит, а вы мне расскажете, что считаете нужным. Иначе я сеанс проводить не буду.

Мужчина обреченно вздохнул, покачал головой и выглянул в коридор. Было слышно, как он что-то тихо говорил, потом посторонился, и старуха вошла в комнату. Это была женщина очень маленького роста, сухонькая, немного сутулая, одетая в ситцевое платье с короткими рукавами. Шла она без палочки, цепляясь за Валентина, и, как только он остановился, она остановилась тоже и слегка повернула голову в сторону Юлиана. Он поднялся со своего места и подошел к женщине.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Фелиция. Фелиция Николаевна, – ответила женщина, глядя чуть вбок и улыбаясь словно кому-то несуществующему, стоявшему с Юлианом рядом.

«Какое необычное имя – подумал Юлиан. – Пелагея или Антонина были бы в самый раз».