Николай Двойник - Повесть об одиноком велосипедисте

Примерно через час пелена начинала редеть, и сквозь нее даже пробивалось какое-то подобие солнечных лучей, начинали доходить уличные звуки и, как скалы в горном ущелье, прорисовывались уступы соседних домов. Однако из комнат дым никуда не девался, сколько я ни пытался их проветривать. Даже совсем наоборот – его будто становилось больше.

Полагая, что вырвавшись на улицу, дышать станет легче, обычно я уезжал куда-нибудь.

Дождь продолжался. Иногда казалось, что он стихает, но потом он снова припускал. Я ругался на погоду и благодарил тех, кто соорудил на краю поляны этот навес – четыре столба и дощатая решетка, крытая рубероидом. Посередине сооружения будто специально для меня торчал пень. На котором я, собственно, и сидел второй час.

Лило как осенью – основательно и неторопливо.

До того как я нашел навес, я успел минут двадцать простоять под елкой, пока дождь не пробил ее крону, пока капли, скатываясь с ярусов иголок, не стали падать мне за шиворот. Тогда я понял, что прятаться бессмысленно и рванул по скользкой тропинке. Через пять минут отчаянного кручения педалей попалась эта поляна.

Ни здесь, ни пока я ехал сюда, мне не встретился ни один человек. И так бывало часто. Не только в пригородных лесах, но и в некоторых городских парках. Вот тебе и мегаполис, миллионы населения – пять кэмэ до Кольцевой – и ни души, глушь…

Однообразно бил по рубероиду дождь, и я встал размяться и помахать руками и ногами, чтобы не замерзнуть. Дождь вообще все разделяет. И если он будет идти три дня, то три дня здесь никто и не появится. В городе тоже все похоже: по улицам снуют машины, по тротуарам пешеходы, никому ни до кого нет дела.

Когда сидишь в лесу вот так в дождь, то кажется, что никакого развития, прогресса вообще нет. Достав из кармана мобильный телефон, увидел, что на экране с трудом теплится одна палочка – сигнала почти нет. Единственное, в чем сказывается прогресс и в чем мое отличие от первобытного человека, – слой рубероида над головой. Все остальное осталось тем же, что и сто, двести, триста лет назад – лес, дождь, звуки капель, приникшая трава, тропинка на той стороне поляны.

Все вокруг напитывалось влагой, и одежда в том числе. Порывшись в рюкзаке, я нашел на дне зажигалку; искал бумагу, но, не найдя ничего лучше, выдрал из карманного атласа города страничку «Для заметок». Насобирал сухих листьев и травы, отодрал с пня кору, выскочив из-под навеса, схватил несколько березовых веток, разломал их как можно мельче. Сверху положил ветки побольше. Потом спохватился и перетащил все это к стороне навеса, противоположной той, откуда дул ветер. Когда куча загорелась, я испытал маленькую радость.

Сидя на корточках, я скармливал оранжевым язычкам ветки, а когда они заканчивались, выбегал и приносил новые. Стало тепло. Не столько от огня, сколько от моего постоянного движения.

Не все так запущенно – от первобытного человека меня отделяет не только кусок рубероида, но еще и фантастическая вещь – зажигалка!

Ехал медленно – лужи, скользко. С полностью зажатыми тормозами колесами велосипед скользил по мокрой траве, как коньки по льду. Я должен был выехать на просеку, в конце которой, по карте, должен был быть мост через Кольцевую дорогу; либо, если бы просеку проскочил, – должен был упереться в шоссе.

Наверно, через полчаса я выехал на луг с прудом посередине. Над водой висел совсем плотный туман. Тропинка распалась, я поехал по одному из ее остатков, и он увел меня снова в лес, но не в совсем нужную мне сторону. Дальше был легкий уклон, опять прогалина, на которой рассредоточенно росли яблони и вишни. Это были остатки деревни, я слышал про нее краем уха в Д. Я остановился и нашел в траве остатки кирпичных фундаментов и даже остов металлической кровати с массивными шарами над изголовьем. Здесь даже не жили бомжи и не собиралась молодежь – слишком далеко и до жилья, и до магазинов, и до станций, и до проезжих дорог.

За деревней бежала маленькая речка, тропа сворачивала вдоль нее, и, когда я добрался до перекинутых через воду березовых стволов, уже заметно стало темнеть. Небольшое беспокойство у меня уже было – я думал добраться до города быстрее и не плутать в темноте по лесу. Самое обидное, что город был где-то недалеко. Иногда будто слышался звук Кольцевой.