Михаил Веллер - Гонец из Пизы, или Ноль часов

— Дворянское собрание пожаловало.

— Какое дворянское собрание?

— Простите, Петр Ильич, разрешите спросить прямо: вы монархист?

— Почему монархист? — удивился Ольховский.

— Как же. Офицер российского флота. Интеллигентный человек.

Ольховский промычал.

— Во всяком случае, вы не похожи на демократа.

Согласиться с этим было легко.

— У вас лицо человека, верного традициям и долгу.

— Вы прямо физиономист.

— Не льстите, я просто умею различить благородство. Ваша должность, ваш поход, ваше присутствие здесь ясно указывают на…

Директор не сказал, на что они указывают, а вместо этого нажал кнопку, и над полом вплыла гейша, опустив глаза.

— Большой бювар! [5] Б ю в а р — папка с листами промокательной бумаги для хранения конвертов, почтовой бумаги, писем и т. п. — торжественно приказал директор, и она на двух руках внесла кожаный с золотым тиснением и золочеными пряжками бювар форматом так примерно ин-фолио [6] И н-ф о л и о — формат в половину типографского листа. . Ольховский еще удивился, что тащит она его без видимой натуги, лишь румянец на смуглых щечках выдавал вес груза.

Ловко сложив вес на стол перед директором, она вынула из держателя ручку в виде гусиного пера и подала с поклоном.

Директор откинул крышку, начеркал на верхнем листе несколько слов и размашисто подписался. Потом достал из стола спиртовку и палочку сургуча, зажег, подержал и пришлепнул на лист сургучную печать. Ольховский следил за манипуляциями, уводя глаза от секретарши.

— В силу данных мне полномочий,— возвестил директор, воздев лист перед собой,— и как уездный предводитель дворянства, облеченный доверием собрания, я возвожу вас, капитана первого ранга Ольховского Петра сына Ильи, в баронское достоинство.

Он обошел стол, склонил голову перед вставшим навстречу ему Ольховским и вручил грамоту.

О черт, подумал Ольховский, поздравляю бароном, каперанг, вы делаете карьеру, эдак в Москве графом станешь, но интересно, как в таком случае положено отвечать? Служу России? Или — благодарю, ваш-сиятельство? Что ж он себя-то не протитуловал?

— Склоните колено перед графом,— шепнула гейша.

Интересно, за что именно он сделал ее виконтессой, подумал Ольховский. «Не дождется»,— отчетливо процедил он.

— Шампанского! — приказал граф-директор.

Шампанское было, однако, из провинции Шампань. Хотя устриц и ананасов, которых ассоциативно ожидал Ольховский, не последовало.

— Ценю такт, с которым вы воздерживаетесь от вопросов, у вас конечно возникших.— Директор предложил ему тонкую голландскую сигару и закурил сам.— Видите ли, отсутствие национальной идеи губительно сказывается на народе и каждом из нас в отдельности. А объединяющая всех национальная идея возможна только на базе монархизма и восстановления вековых традиций. Пусть вас не смущает внешняя простота процедуры, э-э, барон,— позвольте теперь обращаться к вам так?

— Естественно, граф,— с томностью отвечал Ольховский, развлекая себя абсурдностью ситуации и находя в этой игре тонкое издевательское наслаждение.

— Мы лишены времени собрать общество и придать посвящению подобающую торжественность. Не в этом дело, не во внешних атрибутах. Во-первых, для нас честь иметь в списках собрания такого человека, как вы. Во-вторых, это наш духовный вклад в наше с вами общее дело восстановления державы. В-третьих, это не более чем символический акт восстановления справедливости — люди по своим заслугам и качествам не равны перед историей. Так что поймите и примите свой титул… без такой мысли, будто у гендира крыша поехала.

— Помилуй Бог!

— Так жить лучше, Петр Ильич. Собой жертвовать легче, сознавая избранность и долг дворянской касты. Пусть глупцы смеются… Аристократия скрепляет собою государственную пирамиду. И первая собою жертвует в грозный час. Теперь вы понимаете, почему я горжусь вашим посещением? И должен был как-то подчеркнуть, выразить, что ли, свою и всех нас причастность к вашему делу?

— Да какое дело… служим,— вяло отнекивался Ольховский.

Вот дурной расклад, подумал он, Коляну бы этот титул — как раз по кличке!

Но Колян в это время был занят совсем другим.

От крайнего причала отвели облезлый лихтер, «Аврора» прошла мимо разлапистых клювастых кранов, мимо череды трущихся боками и дремлющих «метеоров» и подала швартовы. Через час в трюме стучала пневматика.

Колчак вздвоил палубную вахту: