Томас Мартинес - Он поет танго

Мартель начал петь в «Пройдохе» в следующую пятницу. Спустя пол года его отвели в «Винный клуб», где он делил афиши с Орасио Сальганом [29] Орасио Сальган (р. 1916) — пианист, дирижер и композитор. , Убальдо де Лио [30] Убальдо де Лио (р. 1929) — гитарист, игравший вместе с Сальганом. и бандонеонистом Нестором Маркони [31] Нестор Маркони (р. 1942) — бандонеонист-виртуоз, аранжировщик, игравший вместе с Сальганом. . Хотя его танго с каждым днем становились все непонятней и древнее, его голос вздымался с такой чистотой, что люди узнавали в нем собственные чувства, которые они когда-то позабыли или утратили, и принимались плакать или смеяться, ничуть этого не стыдясь. В ту ночь, когда в «Винный клуб» пришла Жанна Франко, слушатели стоя аплодировали Мартелю на протяжении десяти минут и могли бы продолжать так еще бог знает сколько времени — если бы желудочное кровоизлияние не отправило певца в больницу.

К гемофилии Мартеля, вызванной недостатком восьмого фактора, прибавился целый букет заболеваний. Очень часто певец страдал от жестоких воспалений или от пневмонии, или покрывался струпьями, которые прятал под макияжем. Никто из его почитателей не знал, что Мартель приезжает на концерты в кресле-каталке и что он не смог бы пройти больше, чем свои обычные три шага по сцене. Рядом с первым занавесом всегда стояла привинченная к полу банкетка, на которую он садился сразу после того, как приветствовал публику легким наклоном головы. Певец уже очень давно был неспособен копировать жесты Гарделя, и хотя больше всего на свете он жалел именно об этом, его манера только выиграла от такой экономии движений и некоторой невидимости, которую обрело его тело. Теперь его голос сверкал в одиночестве, как будто бы в мире не существовало ничего другого, как будто бы не существовало даже бандонеона сопровождения в глубине сцены.

Желудочное кровоизлияние заставило Мартеля два года не показываться на публике. За несколько месяцев до того, как я прилетел в Буэнос-Айрес, Хулио Мартель снова начал петь. Теперь он делал это не по заказу, а исключительно по своему желанию. Вместо того чтобы вернуться в «Пройдоху» или «Винный клуб», где его по-прежнему помнили, певец неожиданно появлялся на милонгах в Сан-Тельмо или в Вилья-Уркиса, или устраивал концерты под открытым небом в любой точке города — для всех, кто оказался рядом. Теперь к его репертуару древнейших танго стали добавляться те, что сочинили Гардель и Ле Пера [32] Альфредо Ле Пера (1900–1935) — поэт и киносценарист, сочинивший тексты самых известных танго из репертуара Гарделя и погибший вместе с Гарделем в авиакатастрофе. , и некоторые классические вещи Кадикамо [33] Энрике Доминго Кадикамо (1900–1999) — поэт, писатель и драматург, написал тексты более 1300 песен. .

Как-то ночью он пел с балкона одной из гостиниц для тайных любовников на улице Аскуэнага, позади кладбища Реколета. Многие парочки прервали свои страстные лобзания и слушали, как этот всемогущий голос проникает к ним в окна и навсегда омывает их тела песней, языка которой они не понимали и никогда раньше не слышали, но все-таки узнавали, словно бы он явился из их прошлой жизни. Один из очевидцев рассказывал Виргили, что над кладбищенскими крестами и архангелами вдруг возникло северное сияние и что, когда песня умолкла, все вокруг почувствовали, как на их души снисходит безмятежное умиротворение.

Мартель появлялся в местах необычных, не представляющих ни для кого особенного интереса — возможно, это были точки на карте какого-то другого Буэнос-Айреса. Окончив выступление на железнодорожной станции, Мартель объявил, что когда-нибудь спустится в трубу под проспектом Хуана Б. Хусто, по которой с востока на запад через весь город течет ручей Мальдонадо, и споет там танго, о котором никто уже не помнит, ритм которого — это невообразимая смесь хабанеры [34] Хабанера (от La Habana — Гавана) — кубинский стиль, распространившийся по всей Латинской Америке. , милонги и ранчеры [35] Ранчера — песенный стиль родом из Мексики; в Аргентине приобрел сходство с польской мазуркой. .

Однако сначала он спел в другом туннеле: в том, что выходит на поверхность наподобие дельты под обелиском на площади Республики, на перекрестке проспекта Девятого июля и улицы Коррьентес. Место это не годится для пения, потому что звуки там проползают шесть-семь метров и потом сразу гаснут. Возле одного из рукавов этого туннеля стоит ряд кресел с подставками для ног редких прохожих, которые захотели бы почистить ботинки, и ряд низеньких скамеечек для тех, кто обслуживает таких прохожих. Стены в подземелье украшены афишами футбольных матчей и кроликами «Плейбоя». Также открывается вид на два ряда киосков и лотков, торгующих военной униформой, старыми газетами и журналами, стельками и шнурками для ботинок, духами домашнего изготовления, комиксами, сумками и бумажниками, типографскими репродукциями «Герники» и «Голубки» Пикассо, зонтиками, чулками.