Мухаммед Хайкал - Зейнаб

Они свернули к деревне. Все феллахи уже давно прошли. Они сошли с дороги и присели на земляную насыпь. В наступившей темноте Хамид нашел руку Зейнаб и с силой сжал ее пальцы. Она не вскрикнула, не отняла руки, а сама в ответ сжала его руку. Тогда он наклонился и поцеловал ее в щеку. Она вздрогнула и отвернулась. Не помня себя, Хамид обнял ее, привлек к себе, стал целовать ее виски, щеки, шею, выбившиеся из‑под платка волосы. Сладкая истома охватила девушку. Она подчинилась его ласкам и сама стала отвечать на его поцелуи. Губы ее прильнули к его губам, она закрыла глаза. Сознание почти оставило ее.

Хамид был как в дурмане. Так вот что значит выражение «пить мед с ее языка»! От страстных объятий разум его словно помутился, некоторое время оба не отдавали себе отчета в том, что происходит вокруг. Едва только они отрывали друг от друга губы, как он вновь прижимал ее к себе. Грудь ее пылала, кровь стучала в висках и она, теряя силы, трепетала в его объятиях.

Все это припомнилось теперь Хамиду, и он спросил себя: будет ли жизнь настолько щедра к нему, чтобы подарить ему еще раз такие же мгновения? Ему вдруг страстно захотелось немедленно отправиться на поиски Зейнаб и найти ее, где бы она ни трудилась. Если бы он знал, кто занимает сейчас ее думы, какую любовь питает она к Ибрахиму, он понял бы, что неодолимая преграда отделяет его от Зейнаб. Разве существует большее препятствие для любви, чем любовь к другому? Она заставляет любящего забыть все, кроме своего возлюбленного, думать только о нем. Но ведь Хамид ничего не знал о тайне сердца Зейнаб. Он был убежден, что их разделяет только предстоящая женитьба Хасана на Зейнаб. И если бы он не почитал священной законную связь между мужчиной и женщиной, его первой заботой стало бы завоевать сердце Зейнаб, чтобы оно принадлежало только ему одному. Да и кто откажется от прекрасной девушки? Ведь, создавая ее, творец проявил наивысшую щедрость!

В эти летние дни, когда люди, спасаясь от духоты, бегут из города в деревню, как это уже бывало не раз, приехала и Азиза. Если она и найдет здесь те же четыре стены, то, во всяком случае, сам по себе переезд уже есть смена обстановки. К тому же в лунные ночи она может иногда выходить из дому со своими родственницами, под присмотром мужчин из их семьи.

Известие о ее приезде словно перевернуло все в душе Хамида. Он уже ни о чем другом не мог думать. Ах, скорей бы встретиться с нею, посидеть рядом, расспросить о ее делах! Какой милой казалась ему теперь эта девушка! Как отчетливо помнил он те дни, когда она была еще малышкой, тоненькой, веселой, стремительной, дни, когда они часто играли вдвоем и никто им не мешал.

Несмотря на кажущуюся уравновешенность, Хамид был юношей чрезвычайно впечатлительным. Ему постоянно казалось, что чуть ли не все окружающие стремятся узнать его сердечные тайны. Поэтому он долго колебался, прежде чем пойти к Азизе — этому ангелу, как он теперь ее называл про себя. Его пылкое воображение наделяло Азизу всеми атрибутами молодости и красоты, хотя он не видел свою подругу вот уже четыре года, ибо родители держали ее в строгости, опасаясь, как бы она не попалась в сети соблазна, которые расставляет перед каждой взрослой девушкой враг рода человеческого.

Хотя Хамид долго не видел ее, он нисколько не сомневался, что она ничуть не похожа на всех тех девушек, которых ему довелось до сих пор встретить. Он как будто совсем позабыл о существовании Зейнаб. Азиза была в его воображении прекрасной жемчужиной в короне юности.

Вечером следующего дня он с замиранием сердца и трепетом в душе подошел к дверям ее дома. Войдя внутрь, он сразу же увидел Азизу в кругу ее родственниц и родственников. Все встали, чтоб поздороваться с ним, а самая старшая поцеловала его в лоб и пригласила сесть на мягкий стул. Прерванный было разговор возобновился. Время от времени кто‑нибудь из женщин обращался к Хамиду с вопросом о его здоровье, о делах, о том, почему он так долго у них не был. Вначале он отвечал, но невпопад, а потом и вовсе умолк. Он сидел потупившись, не принимая участия в общей беседе и лишь исподтишка поглядывая на собравшихся. Вспыхивающий то и дело смех не прибавлял ему веселости. Когда внимание присутствующих сосредоточивалось на рассказчике, Хамид украдкой смотрел на ту, которую так хотел увидеть. Он наглядеться не мог на ее лицо, такое ему знакомое и в то же время какое‑то новое, в котором с трудом можно было узнать Азизу — подружку его детства. Черты ее приобрели выразительность, отточенность, на прелестных устах девушки сверкала ослепительная улыбка. Думая о ее чувствах, Хамид ни на минуту не сомневался в том, что вызывает в ней ответное чувство.