Мухаммед Хайкал - Зейнаб

В своей маленькой деревушке под палящим солнцем и безоблачным небом родители Хамида жили в окружении природы, радостные, независимые. На их полях рос хлопок, пшеничные колосья наливались зерном, и одновременно с этим зрела тревога. Того и гляди, появится червь — вредитель и уничтожит бескрайние хлопковые поля; могло случиться и так, что от урожая зерновых не останется ничего, кроме сухих корней да глубоких морщин на лице земли — ибо солнце, как око шайтана, может спалить все дотла. Только над ночами нет у него власти.

Когда Хамид вдохнул в себя деревенский воздух, внезапно перенесясь от городского шума и сутолоки к тишине и покою, от вечного корпения над тетрадями и книгами — к досугу, наполненному только сном и разговорами с братьями о школьной жизни, когда один день похож на все остальные, он почувствовал невыразимую скуку. Не может же человек строить здание своей жизни на унылом, пустом песке.

Однако любое состояние в этом мире со временем обретает некую устойчивость. Привычка снимает отвращение с души. Так тягостный досуг очень скоро становится сладостным, позволяя человеку отдыхать и наслаждаться полетом своей фантазии в те сферы, где нет ни вражды, ни соперничества, где царит полная свобода. Там человек наслаждается, там обретает и осуществление всех своих желаний. Нечего и говорить, что любой из тех, кто вступит в прекрасный мир мечтаний, не найдет там ничего другого, кроме покоя и счастья.

Так случилось и с Хамидом. Быстро промелькнули дни, когда он томился от скуки. С радостным чувством отдался он созерцанию природы. Едва только солнце начинало клониться к закату, Хамид покидал деревню, шел в поля и поверял безбрежным просторам свои самые сокровенные мечты. Бесцельно и неторопливо брел он куда‑нибудь, не разбирая дороги, погруженный в себя, не замечая, куда ведут его ноги, пока какой‑нибудь прохожий не тревожил его своим громким приветствием.

На полях, что бесконечно тянулись по обеим сторонам дороги, Хамид часто видел группы феллахов, которых встречал и раньше. Он ненадолго останавливался и здоровался с ними. Как‑то среди крестьян, занятых на прополке хлопка, он неожиданно встретил Ибрахима и подошел к нему. Они заговорили о своем житье-бытье. Рядом вертелся веселый и бойкий на язык малый, с приветливым выражением лица и живыми глазами. Он сразу же оторвался от работы, намереваясь принять участие в беседе. Хамид узнал юношу, осведомился, почему его сестры Фатмы нет на работе. Расплывшись в улыбке, юноша ответил, что сестра его вышла замуж и уехала в другое селение. Ибрахим прервал его, приказав отправляться на свое место, и стал подгонять остальных. Потом он вернулся к Хамиду.

По соседству с тем самым юнцом работала сестра Зейнаб. От нее Хамид узнал, что сегодня Зейнаб пошла молоть муку. Потом он стал расспрашивать других об их делах. Только в сумерки он отправился домой, размышляя по дороге о чужих судьбах. И тут душу его посетило воспоминание о Зейнаб. Он представил себе ее нежнее личико, глаза с поволокой, юное, расцветшее тело под простым платьем поденщицы. И несмотря на то, что он уже долгие месяцы не видал ее и был убежден, что никогда не сможет ее полюбить, сердце его дрогнуло. Радость, словно огромная волна, охватила все его существо. Ему явственно припомнились дни прошедшего лета и те часы, когда они вместе возвращались домой. Ночь витала над миром на своих бесшумных крылах. Они шли молча, не произнося ни слова, переполненные блаженством.

Дни шли за днями, а воспоминание это охватывало Хамида всякий раз, когда он оставался наедине с природой. Течение времени не ослабляло, а, наоборот, усиливало яркость воспоминания о той встрече. И вот однажды воспоминание о том далеком дне обожгло Хамида с новой силой. Это случилось в начале осени, когда до момента разлуки с родным домом остались считанные дни. Девушки возвращались с работы. Они рассуждали о том, что пора бы уже вытащить мешки под хлопок, вспоминали разные забавные случаи, пели песни. Слаженные и звонкие голоса неслись к небу, колебля воздух. На кустах белели спелые коробочки хлопка, так что казалось, будто поля внезапно поседели. Песня девушек словно пробудила в них грусть, но в то же время на закате их жизни она подарила им нечаянную радость.

В эту грустную осеннюю пору мир отдает прошлому дни упоения и радости и готовится к молчанию зимы. Хамид мысленно прощался с полями. Он шел рядом с Зейнаб, взволнованный, нервы его были напряжены от сознания близкой разлуки с этими местами, с этой пышной природой. «Через неделю я уезжаю!» — произнес он, сопровождая слова свои взглядом, в котором отчетливо отразились чувства, переполнявшие его душу. Слова эти были обращены к Зейнаб. Девушка ничего не ответила, а лишь опустила глаза, печалясь о предстоящей разлуке. Совсем скоро Хамида не будет рядом с ней, и она станет обычной, простой девушкой, такой, как все. Вдруг Хамид подошел к Зейнаб так близко, что им трудно стало идти рядом, хотя дорога в этом месте была широкой. Через минуту они отпрянули друг от друга. Лицо Хамида выражало волнение, он будто ждал чего‑то. Солнечный диск исчез, сгустились сумерки. Волнение Хамида нарастало с каждой минутой.