Элис Хоффман - Красный сад

Я села на стул у кровати и позвала сестру: «Сара». Какое удивительное имя, изначальное, чистое.

— Не подходи ко мне близко, — предупредила Сара. Она прижала ко рту платок. — Я только что говорила с отцом и с матушкой. Я разговариваю с ними постоянно.

Я вздрогнула, представив, как близка она к мертвым — даже может слышать их голоса.

— Они любят меня, — объявила она, как маленькая девочка своей строгой тетушке.

— Я тоже люблю тебя, — ответила я.

Она исхудала, но оставалась прекрасной. Из-за лихорадки глаза увлажнились. Она выглядела примерно так, как на фотографии, сделанной в Бостоне, на берегу.

— У меня есть одно желание. — Сара говорила торжественно и сосредоточенно.

Я сразу догадалась: она осознает, что скоро умрет. Я поняла, что мне не надо притворяться с ней. И была благодарна ей за это.

Я придвинула стул ближе к кровати, чтобы лучше слышать. Я хотела запомнить каждый миг, потому что он никогда не повторится. На подоконнике стоял поднос со вчерашним нетронутым ужином. Кувшин с водой был полон до краев. Окно было открыто, и ласточки летали рядом, щебеча, расклевывая с тарелки крошки сухарей. Я не чувствовала себя десятилетней девочкой, хотя мне было только десять лет. Я знала много больше, чем положено десятилетней девочке. Я видела боль сестры. Лучше бы я была как Ханна и зажимала уши.

— Я хочу, чтобы ты позаботилась о том, кого я люблю. Дай слово, что ты никогда не бросишь его.

Голос Сары звучал глухо. Ей было тяжело говорить. К тому же она никогда ни о чем не просила, и от этого ей было еще тяжелей. Всю свою жизнь она давала людям гораздо больше, чем получала от них. Я молча выслушала ее просьбу. Я подумала, что она имеет в виду Билли, и удивилась — ведь я всего лишь ребенок, и мысленно содрогнулась. Неужели она хочет, чтобы я всю жизнь посвятила ее мужу, а потом, может, вышла замуж за него, как это иногда бывает — после смерти сестры другая сестра выходит замуж за ее мужа? Все равно, я обещала Саре, и я сдержу слово. Слезы текли у меня по лицу, но голосом я владела и сказала решительно, как человек, который жертвует своей жизнью:

— Я сегодня же напишу Билли. Я позабочусь о нем.

— Билли! — Губы сестры почти сложились в улыбку. — Я не про Билли. Я хочу, чтобы ты забрала себе Топси. Теперь он твой.

В каком-то смысле я испытала облегчение, в каком-то — разочарование. Моя сестра распрощалась с человеческим миром. Топси, который отныне принадлежал мне, зарычал.

— Он не любит меня, — по-детски обиделась я.

— Зато я люблю, — ответила Сара. — Если бы я не доверяла тебе больше всех, я бы не поручила его тебе.

Я взяла сестру за руку, хотя считалось, что прикасаться к больным испанкой опасно — можно заразиться. Птицы на подоконнике доклевали последние крошки и все разом улетели. Свет падал по-другому, лучи ложились длиннее. В деревьях зашумел ветер. Я чувствовала себя счастливой оттого, что сижу рядом с Сарой, что она доверяет одной мне.

Пес догадался первым. Он застонал почти человеческим голосом. Сара выпустила мою руку. Что-то вылетело у нее между губ, душа, может быть, и взмыло вверх. Мгновение я надеялась, что сестра вернется, но она ушла навсегда. Я посидела еще немного, потом встала, чтобы закрыть окно. Вернувшись к кровати, я протянула руку, чтобы закрыть сестре глаза. Топси впился в мою ладонь, на запястье показались две капли крови.

Никто не захотел приготовить тело сестры к погребению, и ее похоронили в той же белой рубашке, в которой она лежала больная. Я расчесала ей волосы. Топси не спускал с меня глаз. Когда он укусил меня, я шлепнула его по носу, и теперь он вел себя осмотрительней, хотя временами рычал.

— Не смей на меня рычать, — говорила я ему. — Теперь я твоя хозяйка.

Он смотрел на меня своими круглыми, как пуговицы, глазами так, словно я сошла с ума. Мы с ним сидели рядом, оплакивая Сару. Это она связывала нас. Наше горе — вот все, что нас объединяло.

Двое могильщиков принесли во двор гроб. Они были итальянцы и плохо говорили по-английски. Они вошли в коттедж и удивились, увидев рядом с телом только десятилетнюю девочку и маленькую собачку. В знак почтения они сняли шляпы и переложили мою сестру в гроб, а гроб поставили на тележку, которую сами же и повезли. Мы с Топси шли следом за тележкой. В окне большого дома я заметила свою сестру Ханну. Миссис Келли считала, что участвовать в похоронах опасно, хотя они проходили на открытом воздухе. Ханна подняла руку и помахала мне, но я не ответила. Пришел пастор, Джонсон Джейкоб, и прочитал молитву. Он был добрый человек и постоял рядом со мной, пока могильщики рыли могилу. Он сказал мне, что тайну нашей веры умом постичь трудно, и я подумала — с чего он взял, что у меня вообще есть вера? Он ушел, а мы с Топси стояли, пока могила не сровнялась с землей. Как получилось, что Сара умерла? Как получилось, что из всех возможных желаний она выбрала столь незначительное?