Альберто Васкес-Фигероа - Океан

«Исла-де-Лобос» не двигался.

Недвижим был воздух, недвижимым было море, совсем не колыхался густой туман, с которым они спутали облако, скрывающее неизвестный остров.

— Что это за остров?

— Без сомнения, Гваделупа. Или, вероятно, небольшой остров Ла-Десираде [19] La Desiree (фр.) = La Deseada (исп.) — «Желанный» , который находится справа от него.

— Ла-Десираде! — воскликнула Ауериля, вспомнив французский, который учила когда-то в колледже. — Ла-Десираде. Какое удачное название! Наверное, тот человек, что дал ему имя, точно так же плыл когда-то по океану…

Абелай Пердомо, весь предыдущий вечер о чем-то сосредоточенно думающий, окинул долгим взглядом баркас, убедился, что тот дал еще больший крен и морская вода, не встречая уже никакого сопротивления, заполнила его почти до самого шкафута. Он мысленно подсчитал, сколько тот еще может продержаться на плаву, почти лишенный палубы, под которой в трюмах еще могли бы сохраниться карманы с воздухом… Часы его были сочтены. Достаточно было одного резкого толчка, чтобы он перевернулся и, показав свой киль, камнем ушел на дно.

— Спусти ботик на воду! — приказал Абелай Асдрубалю. — И привяжи его вот этим концом.

Двухметровая лодчонка с плоским дном, около метра в ширину, использующаяся для переправки с якорной стоянки на берег, тихо закачалась на спокойной воде, словно тарелка в раковине мойки. При взгляде на утлое суденышко, отважившееся потревожить могучий океан, они в очередной раз осознали собственное ничтожество перед лицом стихии.

Абелай Пердомо жестом руки подозвал Айзу:

— Айза, садись на нос и постарайся не двигаться…

Девушка ухватилась за протянутую руку, так ничего и не сказав в ответ. Она опустила глаза, очень осторожно перебралась на нос лодочки и села на указанное ей место, напоминая испуганного зверька.

— Себастьян, ты на правое весло! Асдрубаль — на левое. А мать сюда, на корму.

Они переглянулись.

Вопрос казался бессмысленным, но, несмотря на это, Асдрубаль все же решился задать его:

— А ты?

— Я остаюсь.

Пока Абелай придерживал за борт лодочку, остальные разместились в ней. Борта лодочки едва на четверть выступали над водой, и было видно, что такой крупный мужчина, как Абелай, реши он забраться внутрь, тут же отправит ее на дно.

— Если ты остаешься, останемся и мы, — решительно ответила ему Аурелия. — Мы семья.

— А я глава семьи. А еще я капитан этого баркаса и тот, кто отдает приказания. Вы должны уходить! — Он посмотрел на детей, притихших и с отчаянием смотрящих на него, и снова заговорил голосом, который не допускал возражений: — Вы должны грести весь день, а если понадобится, то и всю ночь! Ваше спасение в ваших руках. Когда вы доберетесь до земли, то сможете позвать помощь и отправить сюда людей. Гребите медленно, дети! У вас есть время, да и море спокойно. Возьмите воду! Не спорьте! — опередил он жену, которая попыталась было возразить. — Вам она нужна больше, чем мне. — Он попытался улыбнуться. — Не бойтесь! Мне не впервой тонуть… Если повезет, баркас перевернется, а если в трюмах остался воздух, то продержусь пару дней… Я взберусь на киль… Гребите! — охрипшим голосом попросил он. — Наши жизни зависят от того, как быстро вы доберетесь до берега. — Он освободил конец веревки и подтолкнул лодочку, которая отплыла на несколько метров от мертвого баркаса. — Не говорите ничего! Не тратьте времени. Гребите!

Сыновья повиновались.

Медленно и ритмично они принялись грести, так, словно они находились сейчас в проливе Бокайна или поблизости от острова Исла-де-Лобос, куда ходили на поиски отмелей.

Они медленно плыли к берегу, размеренно взмахивая веслами, но взгляды их, точно так же, как взгляды сестры и матери были прикованы к отцу. На мертвом баркасе, с накренившейся палубы которого на них также пристально смотрел отец, навсегда оставались их сердца.

Никто не проронил ни слова, да и что бы они могли сказать? Разве что кричать от боли, вгрызающейся в их души, но даже крик комом застревал в горле, а слезы застилали глаза, и мертвый баркас постепенно превращался в размытое пятно.

Асдрубаль и Себастьян гребли стиснув зубы. Айза кусала губы, чтобы не разрыдаться, а Аурелия, повернув голову, смотрела, как человек, которого она любила всем сердцем, постепенно сливается с океаном. В голове ее стремительно проносились воспоминания об их совместной жизни, словно она спала наяву.

В какое-то мгновение она была готова соскользнуть в воду и вернуться вплавь, чтобы, как и много раз до этого, разделить с ним его судьбу, но тут же отринула от себя эту мысль, решив, что дети могут последовать за ней. И тогда она всеми силами постаралась не думать о муже, а сосредоточить все свое внимание на крошечной лодочке, которая медленно ползла в сторону туманного берега, но сердце ее осталось на борту мертвого баркаса, и она знала, что душа ее погрузится в мутные воды отчаяния в то же самое время, когда Абелай упадет в объятия океана.