Александр Мильштейн - Контора Кука

— А вот к ним мне ещё рано, — сказал он, обернувшись к Софи, которая протягивала ему сдачу, — да нет, у вас очень мило, чего там, и музыка мне нравится, и публика, просто я человек семейный, знаете, выпил — и пора домой, чтобы жена не беспокоилась… А то вот только что мне на кухне рассказали, что бывает, когда… жена сердится.

— А можно вашу визитку? — сказала Софи.

— Визитку? — удивился Лев. — Да у меня с собой и нет. А зачем вам? Давайте я вам просто телефон свой напишу, мейл, а вы мне… или мы на ты?

— Есть одно дело… Мне может понадобиться частный детектив, — сказала она, — подавая ему блокнотик и ручку.

— Что? — сказал Лев. — А я при чём?

— Что, совсем ни при чём? — хитро улыбнулась она.

— А… я понял, мой вопрос тебя навёл на мысль, что я…

— А что, разве не правда?

— Да нет. Я просто так спросил… Ведь ничего же не произошло на самом деле?

— В общем, заходи к нам! — сказала Софи и устремилась вдоль стойки туда, где её уже с минуту нетерпеливо просили замутить коктейль с незнакомым Ширину названием…

Ширин с удивлением заметил, что джин-тоник здесь подавали с ломтиком свежего огурца — он никогда такого не видел, судя по всему, это была какая-то новая мода…

«Вместо того чтобы по-человечески… давать к водке солёный… они дают к джину — свежий, вот всё не как у людей, — думал Лев, выходя из бара. — Но в целом здесь и в самом деле довольно славно, Паша был прав… „Папа, я тебя нашла!“ Почему было и не поддержать разговор… с дочечкой… но всё, теперь это поздно, или…» — На мгновение Ширин замер — уже стоя на пороге, точнее, за порогом заведения, где тоже, как и на кухне, толпились курильщики, так что сама кнайпа показалась Льву проходным — между двумя облаками дыма — двором…

Но что облака… это уже он просто снова заговаривал себе таким образом… зубы, ну да… Видит око…

Да нет, и зуб пока ещё… ймёт, да… Обернувшись, Ширин увидел «тюрштеера», который теперь уже не был в переводе «вышибалой» и даже реально улыбался.

И сказал на прощание не холодное «До встречи!», а «До следующего раза» — что по-немецки звучит как-то теплее, что ли…

А следующий день был субботой, и Лев долго не то чтобы спал — проснулся он примерно так же рано, как и Лиля, но, в отличие от неё, вставать не спешил…

Он думал было отказаться от утреннего кофе (он давно уже думал от него отказаться вслед за «вечерней сигаретой»), «…но не в этот раз, — решил он, — в следующий… тем более что и от сигареты накануне не отказался… впрочем, один раз ничего не значит, einmal ist keinmal [13] Один раз не в счёт… ( нем. ). …, — подумал он, — завтрак не хочу, но кофе, и не просто кофе… а кофе вместе с Комой, вот что… давно не пил я с ней вместе кофе утром, а была ведь у нас традиция… и вообще, давно что-то мы её не видели…»

— Я зайду к Вере! — крикнул он Лиле, которая была, судя по звукам, где-то в гостиной.

Зашёл на кухню и взял коробку русских конфет или, точнее, украинских — «Вечерний Киев», да… Сласти, впрочем, тоже подлежали скорому запрету, как сигареты и «термоядерный», как он его называл, кофе по утрам… Но и дарить начатую коробку Коме было как-то глупо, а кроме того, она ведь тоже вечно худела, так что получится что-то из серии «на тебе, боже, что нам не гоже…». Лев положил конфеты на место и в задумчивости взял в руки чашку, которую раньше не видел. На ней было написано по-немецки примерно следующее: «В каждой тигрице скрывается трепетная кошечка!» «Смешно», — подумал Лев и крикнул:

— Лиль, что это за чашка новая?

— Мне подарили, коллега, на работе, — сказала Лиля, входя на кухню.

— Да? — сказал Лев. — А я вот тоже думал её подарить — Коме…

— Вот и подари, хорошая идея.

— А она не обидится?

— С чего бы?

— А она не видела её у нас?

— Нет. Слушай, Кома и вправду куда-то пропала, зайди, узнай, что с ней.

— А позвонить?

— Я уже звонила с утра, она не берёт трубку.

— Ну так, значит, её нет… Поехала скупиться.

— Кома? Так рано? Я тебя умоляю.

— Впрочем, правда, зайду… благо идти недалеко.

В лифте Лев продолжал вертеть в руках чашку… Он подумал, что она слишком проста и груба для того, чтобы быть подарком, даже таким, между прочим… к тому же эта надпись… Кома подумает, что это они с Лилей её считают тигрицей, цербером… Тогда как она себя считает… светской львицей, по меньшей мере? Или всё же котёнком? Я не львица, не тигрица, я, смотри, на поводке…

— Приветик, — сказала она, открывая дверь.

— О, ты жива. Кома, давай тогда вместе кофе выпьем.