Джон Барт - Всяко третье размышленье

Пора, конечно, но, судя по всему, случится оно не скоро. Через полвека после сочинения этих строк страна пребывает увязшей в еще двух не предвещающих ясного исхода войнах, которые каждый месяц обходятся ей в миллиарды долларов и в которых 4000 солдат США «легли в могилу, и вот их нет» — вместе со 100 000 иракцев и афганцев. Экономика увязла в глубоком дерьме по причине изъятия банками заложенного под ипотечный кредит имущества, краха, по сути дела, рынка недвижимости, резкого роста цен на нефть и рекордных дефицитов федерального бюджета. Показатель поддержки нашей страны международным сообществом падает, как и рейтинг доживающего последние дни своего второго срока президента, а между тем его администрация блаженно продолжает насиловать Конституцию, подвергая заключенных пыткам, без всяких на то оснований наделяя исполнительную власть все большими полномочиями и добиваясь от президента «письменных указов», которые позволяют ей не реализовывать те принятые конгрессом законопроекты, которые не по душе Белому дому, без наложения на них президентского вето. А экономическая пропасть, отделяющая богатейших американцев от прочих их сограждан, выросла до размеров, коими она отличалась в предшествовавший Депрессии Позолоченный век. Когда же все это поймут?

Может быть, как раз к ноябрьским выборам поспеем? — однако уже конец марта, а Дж. И. Ньюитт имеет не большее, чем его дремотная муза, представление о том, какого Х-пробел-пробел он втолковывает все это своей записной книжке. Он знает одно — и это все, что он знает по данной части: 23 марта (в первый день Пасхи, что, разумеется, никакого значения не имеет), когда Дж. и его подруга обнялись перед тем, как выключить свет и лечь в постель, Творчески Писающая часть его Воображения ощутила нечто эквивалентное близящемуся… оргазму? Рыганию? Чиху? Пуканью? Он даже зажмурился — крепко, как мог, — и поднапряг, так сказать, свою Фантазию (тихонько, дабы не потревожить соложницу), Чтобы Оно Состоялось. Но преуспел лишь в одном — заснул, осознав это с зачаточным разочарованием через пару часов, при Первом Ночном Мочеиспускании, а затем с сонным вздохом еще три часа спустя — при Втором Н. М., — пока наконец, уже перед самым рассветом, когда прокатившаяся над Стратфордом/Бриджтауном ранняя весенняя гроза, весьма неожиданная для этого еще зябкого времени года, не пробудила его от долгожданного

уложившегося в промежуток между высверком и ударом, или соответственно Donner und Blitzen [48] Гром и молния (нем.). Поскольку в бодрствующей Природе, как и в сновидении ДжИНа молния предшествует грому, с какой, скажите на милость, стати немцы традиционно ставят телегу перед конем или запрягают оленей Санты в неверном порядке? — Прим. ДжИНа. , и он не испытал нечто, разочарованию прямо противоположное.

Вой ветра и дробот дождя. «Началось!» Наблюдатель/Рассказчик и его обрадованные друзья, пробежав по мокрому песку, укрываются среди свай, на которых стоит не то причал, не то тянущийся вдоль берега дощатый настил, а с океана на них накатывает скоропалительный шквал. Сейчас… Сейчас… Пляжные зонты летят, кружась, по берегу, ревущий ветер кладет струи дождя почти горизонтально. «ВОТ ОНО! Сверктрах! И пошло… и пошло…

И прошло, и сновидец проснулся, восторженный и немного смущенный, как только настоящая короткая гроза откатила на восток. Смущенный, ибо оказалось, что сон его был „влажным“ сразу в двух смыслах — проливного дождя и основательной эякуляции, — влажным буквалистски в сновидении и весьма осязаемо при пробуждении, тем паче что буквалистского „ночного извержения“ Сновидец не испытывал со времен прощания с отрочеством. Смущенный в еще большей степени тем, что причиной сонной эякуляции стала не возлюбленная его Аманда (проснувшись, он обнаружил, что прижимается своим оголенным передком к ее столь же оголенному заду), но…