Александр Шелудяков - ЮГАНА

– Да, дедушка Тунгир, то, что взял огонь, не вернуть. Это верно. Но мне надо знать, какую новую большую жертву готовит земля в подарок духам неба, – пояснил Иткар, когда свернул карту и уложил в полевую сумку.

– Разве большой Иткар шаман? – прищурив понимающе глаза, спросил Тунгир.

– Тут, дедушка, поневоле начнешь шаманить, ежегодно от пожаров гибнет тайга на громадных площадях. Вот послушай, что расскажу я тебе: в этих местах, под землей, на большой глубине, должно быть где-то громадное озеро нефти, а возможно, настоящее море. Сверху на эту залежь нефти давит земля, и она по трещинам поднимается на поверхность, выхлестывается в низинные болота, озера, реки…

– Так-так! Понимаю все это я! – вынув из зубов давно уже потухшую трубку, сказал Тунгир. – Вода земных озер, болот уходит в глубину, как из дырявого кына утекает. В земные трещины уходит вода… Солнце и ветер сушат торф, мох. А потом на вкусную еду приходит огонь и делает великий пир, отдает в жертву небу много жирного дыма.

– Можно сказать и так, дедушка Тунгир, – согласился Иткар с выводами старика.

– Пошто Иткар душу огня считает жадной и плохой?

– Горит тайга – великое горе. Но еще большее горе, дедушка, когда горит торф, который накапливается не одно тысячелетие. Жалко, очень жалко, когда такую великую ценность пожирает дикий огонь, – с грустью пояснил Иткар старику, а потом скинул с ног бродни рыбацкие, сел рядом с Тунгиром.

– Как будут жить наши внуки и правнуки? – задумчиво произнес Тунгир. – Тайги не будет, лесов и болот не будет, озера, реки пропадут. На юганской земле вся вода провоняет нефтью… Где наши потомки станут добывать себе мясо, рыбу и меховую одежду?

– Об этом и у меня душа болит, дедушка. Нет ничего вечного… Придет день, когда нефтяные и газовые запасы кончатся. Возможно, после этого, если не раньше, наши потомки начнут разработку торфяников. Для того чтобы получить богатый урожай хлеба, полям нужны удобрения. Самое главное удобрение у нас, в Западной Сибири, – это торф. Сгоревшие торфяники – это украденные у наших внуков и правнуков миллиарды тонн хлеба. Ох и будут же потомки проклинать наши кости в могилах за такую бесхозяйственность… – сказал Иткар, взял кисет у Тунгира, набил свою трубку махоркой и прикурил от спички.

– Ха, у Иткара умная голова, в большой жизни много учился ты! – начал говорить задумчиво Тунгир. – Шибко плохо, конечно, если великие урманы сожрет земной пожар и отдаст в жертву небу. – Рассудив так, Тунгир спустил ноги с нар, подумал о чем-то, потом направился к печке, склонился около березовых дров, начал готовить ножом лучинки для растопки.

Сытой лисой, лениво и неторопливо, приходит летняя ночь на юганскую землю. Иткар вышел на улицу. Из трубы, над промысловой избушкой, черно-бурым хвостом плыл дым.

Ночь была звездная. Тихо шумела тайга под ласковым южным ветром. Где-то вблизи от избушки прошел лось, затрещал валежник под упругими ногами. Вскрикнул испуганно потревоженный филин.

Стоял Иткар, дышал свежим воздухом ночи, заглядывал в даль звездного неба и думал о том, что, возможно, происходит поднятие «коры» в районе юганских болот. И возможно, через пятьсот, тысячу лет будет здесь иной облик земли, иной климат.

Пахло горелой кедровой серой, смолой. Только что Тунгир положил клюку из полосового железа в жар березовых углей. И тут же, на глазах, стальная клюка начала зацветать румяной радугой раскаленного железа.

Тунгир смотрел на Иткара, курил трубку. После недолгого молчания сказал:

– Далеко тебе веслом воду резать… От Сенче-Ката до устья Чагвы будет шесть больших плесов и много маленьких, наверное, шестьдесят русских километров. Потом тебе по Чижапке булькать веслом до Вас-Югана больше десяти чумкасов. Мучей, петляющих поворотов, шибко много будет по Чижапке. Искрутилась река хуже кишки, шибко длинно по ней ехать…

Иткар решил до Вас-Югана своим ходом, на обласе, плыть. И вот сейчас Тунгир помогал ему готовить долбленку в далекий путь. Облас новый, выдолблен Тунгиром в прошлом году из громадной осины. И хотя облас лежал под крышей, в тени навеса, но днище порвало. В трех местах появились сквозные трещины. Вот и пришлось Иткару накладывать скобы из толстой проволоки, сплющенной и отожженной на углях костра, пришивать клепень вдоль трещин из железа, выкроенного из старого ведра. Клепень наложена с внешней стороны обласа. Чтобы не было течи, с внутренней стороны нужно проварить трещины кедровой смолой, серой. Этим-то и занимался сейчас Тунгир.