Олег Суворов - Злой Город

Когда он открыл дверь, то поразился ее бледности и каким-то застывшим глазам. Она вошла в прихожую, сняла плащ и прошла в комнату. Он тщательно задвинул засов и вошел следом, не решаясь расспрашивать, но уже почти зная, что она сейчас скажет. Не зная только одного – как себя вести с ней, он сел сбоку, смотря на ее изумительный профиль и ожидая ее слов.

– Я убила его, – просто и устало сказала она, – убила как библейская Юдифь царя Олоферна. Он молчал и ждал, что будет дальше.

– Эту ночь мы провели вместе, и он был очень доволен моими ласками, – она криво усмехнулась, – тем более что я трудилась как настоящая шлюха. А когда под утро эта скотина наконец заснула, устав от минетов, я просто воткнула ему свои маникюрные ножницы вот сюда, – и она, оглянувшись на Дмитрия, дотронулась рукой до выемки шеи у самого ее основания…

– Где ты был весь день? Я тебе звонила из автомата, моталась целый день по городу и не решалась ехать сюда…

– Пистолет покупал.

– Что?

– Вот, смотри, – и он протянул ей, держа его на ладони.

– И ты умеешь им пользоваться?

– Конечно. Три года в стрелковой секции. Давно, правда…

– Ну-ну. Что теперь будем делать?

Этот вопрос повис в воздухе, потому что прямо под окнами заурчал мотор. Он встал и подошел к окну – во дворе стоял белый «феррари» как знак того, что главное испытание еще впереди.

Сначала они звонили в дверь, звонили долго и настойчиво, затем попытались отмычкой открыть замок, но она была заперта на засов и не поддавалась. Пока они приглушенно матерились и стучали, Дмитрий, взведя курок, стоял в прихожей, готовясь стрелять, как только начнут ломать дверь.

– Звони в милицию, – сказала Светлана, но он только отрицательно покачал головой.

– С ума сошла?

Наконец, все звуки стихли и Дмитрий выглянул в окно. На этот раз их было уже трое: один – тот самый бугай, который грозился перерезать Дмитрию горло, второй – высокий, постоянно жующий парень лет двадцати, а третьего он не успел рассмотреть, потому что тот очень быстро сел в машину.

– Надо собираться и ехать в Козельск, – отрывисто сказал Дмитрий, увидев, что машина не тронулась с места, – здесь нас просто убьют.

– А как мы выйдем?

– В Москве введено чрезвычайное положение и комендантский час. Рано или поздно им придется уехать.

– А если нет?

– А если нет, то это уже моя забота. Собирай вещи.

Раскрасневшаяся и похорошевшая, она сосредоточенно сложила все в свою сумку и, надавив на нее коленом, с трудом застегнула молнию. Дмитрий проделал то же самое, не взирая на ее протесты при виде того, как небрежно он складывает собственные вещи.

– И что теперь?

Он посмотрел на часы – половина девятого вечера.

– Во сколько уходит автобус в Козельск?

– Первый утренний, кажется, в восемь с чем-то.

– Нам придется провести ночь на автовокзале. Днем нам отсюда незамеченными не выбраться.

У него уже созрел план, он произносил слова холодно и отчетливо. Тут она спохватилась:

– Говори тише, они же нас подслушивают.

– Не бойся, я выкинул этот чертов микрофон.

– Объясни, наконец, что ты собираешься делать.

– Сейчас ты все поймешь. Давай присядем на дорожку.

Взволнованная, с горящими глазами, она была так хороша, что Дмитрий, волнуясь не меньше ее, понял, что только две вещи могут придать сил настоящему мужчине – это красота любимой женщины и холодная тяжесть оружия. Все примитивные американские боевики оказались правы именно в этом.

– Поцелуй меня.

Он осторожно прикоснулся губами к ее губам, а затем опустился перед ней на пол и стал целовать колени. Желание и ненависть сделали его готовым к борьбе.

Поднявшись на ноги, он осторожно подошел к окну маленькой комнаты, в которой был погашен свет, и, прячась за стену, выглянул во двор. Машина с потушенными фарами стояла прямо против подъезда. «Ну, Господи, если ты есть, помоги мне, грешному, тем более что я стараюсь не только ради себя», – мысленно взмолился он и одной рукой взялся за ручку окна, держа в другой руке пистолет. Но тут Светлана вцепилась ему в рукав и оттащила в глубь комнаты.

– Объясни наконец, что ты собираешься делать? – почти в истерике закричала она.

– Успокойся, – сквозь зубы яростно прошипел он. – Сиди в прихожей и будь готова немедленно выйти, – и более ласково добавил, видя, что она собирается расплакаться, – ты же у меня мужественная женщина, так позволь и мне быть достойным тебя мужчиной.