Наталия Терентьева - Знак неравенства

— Евгений Миронович, все ждут в приемной… Вы не заняты…

— Я свободен!!! — неожиданно закричал Евгений и через пару секунд уже спокойнее договорил: — Начинаем! Пусть орлы все подтягиваются!

— Жень, ответь мне только на один вопрос: где мне Лору искать?

Евгений, глядя ему в глаза, ответил:

— А кто ее знает… Я лично — не знаю. У тебя все?

Пытаясь сохранить такой же спокойный тон, Денис сказал:

— Ага, совсем все.

— Ну вот и ладно.

Денис резко отодвинул стул, на котором сидел, и быстро вышел из кабинета. В приемной его окликнула Вика:

— Денис… А ты на совещание не останешься?

— Не-а.

Вика встала и, оглянувшись на кабинет, догнала Дениса:

— Подожди… Ты что, с Женей поругался?

— Да нет… Просто… Пойду бабочек ловить. Сейчас как раз такое время — одна очень редкая бабочка лета, она только в самом начале июня живет… Два дня всего… Представляешь, Викуль?

— Представляю… — Вика печально кивнула.

Денис только тут внимательно посмотрел на девушку:

— А ты-то что?

— A!.. — Вика опустила голову.

— О! Ну вот. Что такое? Ты плачешь?

Девушка подняла на него глаза:

— Я с тобой пойду… За бабочкой…

— Ага. Ну да. А потом меня кое-кто супчиком из твоих ушей угостит. Нет уж, ты тут посиди, а я пойду.

— Денис… — Вика грустно смотрела, как Денис уходит.

— Ты очень красивая, не грусти…

Он все-таки нашел эту маленькую старинную церковь на берегу Москвы-реки, где пела Алена. Белая изящная церковь с черными куполами и тонкими золотыми крестами, словно прорвавшими чешуйчатую поверхность купола и устремившимися в небо. Так просто и так страшно… Страшно оттого, что не понимаешь, что все это значит. Можно сто раз читать про символы, культовых сооружений и ни черта не понять. Ну, символ веры, и что? Вот ты не веришь, а подходя к церкви, охватывает… И тех, кто ломал когда-то и кто картошку и запчасти для тракторов туда сваливал, тоже охватывало, иначе бы так не бесновались… А снести ее — два часа работы для одного хорошего бульдозера, и ничего не останется. Останется пустота высокого крутого обрыва, текущая сама по себе речка внизу и бессмысленность повторяющихся и повторяющихся коротких человеческих жизней. Да еще груда белых кирпичей, больших, чуть неровных по краям…

Денис походил по церкви, в который раз удивляясь чудесам церковной архитектуры — снаружи кажется, что внутри лишь небольшое помещение, где с трудом поместятся десять-пятнадцать человек… А тут… Пятнадцать человек только по углам и закуткам сейчас стоят, каждый со своей бедой или страхом — ну, не с радостью же приходят в церковь все эти люди?

Постояв перед иконой, на которой Богоматерь чем-то была похожа на Алену, он попытался воткнуть свечу, но та никак не хотела держаться в слишком большом отверстии. Какой-то мужичок, который только что прикладывался темными морщинистыми губами к иконе, посоветовал ему:

— Ты, это, подпали свечу-то.

Денис мельком взглянул на него. Никогда бы не подумал со стороны, что такой мужик пойдет в церковь, о чем-то просить будет незнамо у кого. Ведь стоит, думает о чем-то… Не о том же, сколько меда осталось продать и скорее драпануть к себе, подальше от чудовищного, вонючего, грохочущего и равнодушного мегаполиса? От большого города, судорожно взявшегося подновлять и открывать заново старые маленькие церкви… А может, как раз мужичок и просит: «Помоги, боженька, осталось-то все ничего, полтора бочонка! Душно мне здесь, баба там моя одна без меня топчется…»

— Так и с другой стороны-то!.. — Тот глянул на Дениса, чуть задержав на нем взгляд живых темных таз.

Денис со вздохом установил-таки свою свечку. Оплавленный воск больно капнул ему на руку. Денис поморщился. Ну почему… Почему даже здесь его не оставят в покое… Неужто действительно кто-то неусыпно наблюдает за ним, за всеми его поступками и проступками? Кто же это или что? Ангелы-хранители, какие-то загадочные торсионные поля, о которых все говорят сейчас? Бред… А может, это в его собственной душе есть какой-то механизм…

Денис помотал головой. Нет. Так он сойдет с ума. И если не от того, что мучило его последние месяцы, так теперь от этого. Не хочет он верить, что его, свободного человека, кто-то на веревочке ведет по жизни, кто бы или что бы это ни было. Оступился — получай, а сюда вообще не суйся, мало ли что ты хочешь!.. Направо пойдешь, налево пойдешь…

Потом он еще долго стоял у ограды церкви и смотрел на эту самую речку, где Алена, если верить соседке… полетела… Он пытался вспомнить, когда же он видел Алену в последний раз.