Наталия Терентьева - Знак неравенства

— Потому что ты и дочка… Мне кажется, что у тебя дочка. Ты определяла пол уже?

— Нет еще. А мне кажется, что мальчик.

Медсестра Ира заметила со своего места:

— А женщины всегда первого мальчика хотят. И папы тоже. А потом девочек обожают. Твой-то, кстати, тут приходил, справлялся — как да что. Когда, почему, какие сроки… Заботливый такой. Говорит, что ты сама ничего не рассказываешь, боишься, что он тебя разлюбит, мол, мужчины не любят наших женских подробностей… Кстати, это правда…

Алена слушала медсестру сидя на кушетке, свесив босые ноги. Сначала она не могла взять в толк, что та говорит, потом ей стало не по себе.

— Мой?

— Ну да. Симпатичный такой…

— Приходил сюда? А когда? Не может быть…

Медсестра переглянулась с врачом. Та, чуть нахмурившись, покачала головой. Она старалась никогда не вдаваться в семейные сложности своих пациенток, особенно ждущих ребенка. Ровно у половины будущих мамочек как раз в это время горячо любимый муж неожиданно встречал мечту всей своей жизни, еще от него не беременную, или резко увеличивал собственную норму горячительных напитков, или же вдруг вспоминал, что в первой семье у него тоже есть сын, и начинал запоздало ездить к нему, раза четыре в неделю, оставаясь далеко за полночь почитать книжки бедному мальчику…

Медсестра же, не обращая внимания на знаки Елены Ивановны и явное смущение Алены, продолжала:

— Да вот… пару дней назад. Или раньше, перед выходными… Молодой, мальчишка совсем…

— Молодой?

Елена Ивановна обернулась к Алене, так и сидящей на кушетке.

— Так, ладно, Алена… — врач взглянула на лежащую перед ней обменную карту, — Владимировна. Иди-ка сюда. Присаживайся. — Она полистала карту. — А ты, кстати, ПП-тест делала? В десять недель?

— Нет, кажется… А что это?

— Что ж ты? В таком возрасте рожаешь и не делала? Сейчас я тебе направление дам. Делается дважды, в десять и в семнадцать недель. Так, у тебя сейчас сколько? — Врач опять посмотрела карту.

Алена растерянно ответила:

— Уже двадцать недель… А зачем это?

Врач покачала головой:

— Вообще-то поздно теперь… Но все же сходи, может, сделают. Сдашь кровь. По этому тесту проверяется… — она взяла листочек и стала писать направление, — нормально ли развивается мозг у плода… Нет ли, — продолжая писать, она неторопливо объясняла Алене, — отклонений умственного развития, дебилизма то есть.

Алена в ужасе слушала ее, глядя, как та быстро и непонятно, как будто не по-русски, строчит направление.

— Ой…

Елена Ивановна кивнула:

— Ну да, ну да… А то пока вы в догонялки с твоим гм… мужем… играете… там у тебя неизвестно что может быть…

— Да господи… Ну и что делать? В случае, если…

Врач отдала ей листочек с направлением и обменную карту:

— Ты сделай анализ сначала, а потом волнуйся. Может, уже и делать не будут — срок такой. — Она посмотрела на медсестру Иру. — Что-то мы это упустили…

Та, пожав плечами, опустила глаза и начала перебирать карты других пациенток. Елена Ивановна улыбнулась Алене:

— Так, ладно, все, иди. Пока у тебя все в норме. Кровь теперь хорошая, но пей вместо воды сок гранатовый или яблочный, только натуральный, ешь курагу, печенку, если есть такая возможность… — Она взглянула на Алену. — Приходи к нам вовремя, не задерживайся. Через две недели. — И врач нажала кнопку вызова другой пациентки.

Алена обернулась от двери:

— Конечно. До свидания, Елена Ивановна… Спасибо…

Когда Алена вышла, врач заметила медсестре:

— Между прочим, мальчишка тот просил ничего не говорить ей. Помнишь?

Ира махнула рукой:

— Да помню! Пошел он! Прибежал чего-то, всполошился… Может, он раньше не знал? — Не обращая внимания на другую пациентку, уже зашедшую и севшую перед врачом, она продолжала: — Говорил, что она с ним не хочет общаться… Не верится как-то…

— Да, хорошая девочка… жалко… что-то у нее не в порядке, чувствую… Всегда так… А! — Она тоже махнула рукой.

Елена Ивановна знала — не разобраться, даже не стоит пытаться. Родится ребенок, пройдут первые тяжелые недели и месяцы, и почти все из сбежавших, запивших или загулявших пап вернутся обратно, хорошо если не успев за это время еще где-то кого-то осеменить. Оскопить бы их всех, оставить две-три тысячи племенных жеребчиков на весь мир… Да замысел не тот, Создатель не так придумал. Прав ли, ошибся ли… Ему виднее, если Он еще следит за результатами своих лабораторных работ… Врач вздохнула и взглянула на терпеливо ждущую пациентку: